самого перекрестка автомобиль Зои нырял в широкий тоннель, освещенный невидимыми лампами так, что не было никакой разницы с дневным светом. Иногда, наоборот, Зоя пролетала перекресток по пологому горбу асфальта, а поперечное движение протекало внизу под шинами ее автомобиля.
Только в центральной части города, где строилось огромное здание, колонна десятитонных грузовиков не успела втянуть свой хвост в широкие ворота, и Зое пришлось задержаться.
Окидывая взглядом забор, окружавший постройку, Зоя заметила крупные буквы, которые заставили ее вздрогнуть «Бобров» — было напечатано на приклеенной к забору афише, а выше и ниже шли еще какие-то строки, набранные более мелким шрифтом.
«Большая аудитория Политехничeского музея, — прочитала Зоя. — Всесоюзное общество по распространению политических и научных знаний. Лекция инженера Боброва. Сегодня, в семь часов тридцать минут вечера».
Было семь часов тридцать одна минута, когда она остановила автомобиль у подъезда Политехнического музея.
Все билеты оказались проданными, и только корреспондентское удостоверение Зои открыло ей вход в аудиторию — на последнее пустовавшее место из резерва администрации.
Зал был заполнен и довольно активно гудел. Во всяком случае, здесь было больше шума, чем в цехе № 3.
Место Зои находилось впереди — прямо против пустовавшей кафедры.
Старичок-распорядитель, проводивший Зою, сообщил, что Бобров всегда чрезвычайно пунктуален, но сегодня, по неизвестной причине, запоздал уже на целых пять минут. Звонили к нему на дачу, и там ответили…
Зоя раскрыла рот, чтобы сообщить что Бобров пропал и его разыскивают, как вдруг вошел… сам Бобров.
Зоя догадалась, что это Бобров, по тем аплодисментам которыми разразился вдруг зал, и еще больше — по той напряженной тишине, которая наступила вслед за аплодисментами. Так встречают только знакомых и популярных лекторов.
Все это произошло так быстро — открылась маленькая боковая дверка, в ней появился Бобров и спустя несколько мгновений очутился уже на кафедре, — что Зоя не успела ответить распорядителю. Впрочем, и он куда-то исчез.
Бобров оказался высоким, широкоплечим человеком с крупными чертами загорелого лица. Зоя, к своему удивлению, узнала в нем того «художника», «приятеля Боброва», чью фотографию она рассматривала на даче. Инженер был одет в светлый серый костюм и держал в одной руке шляпу, в другой — портфель, перетянутый ремнями. Положив то и другое на кафедру, он сразу приступил к лекции, коротко извинившись за опоздание.
В зале наступила такая тишина, что когда кто-то неосторожно скрипнул откидным сидением, в его сторону повернулось сразу несколько негодующих голов.
Зое ничего не оставалось, как слушать лекцию.
Бобров привычным жестом доставал из портфеля бумаги и раскладывал их на кафедре продолжая говорить. Вот он нажал кнопку, и в зале погас свет, а над кафедрой вспыхнул экран и на нем замелькали тени. Теперь были видны только экран и сам докладчик, освещенный каким-то матовым серебристым лучом, неведомо откуда падавшим на кафедру.
Он говорил о том, как вначале человек работал за станком, держа инструмент в руке. И на экране был виден этот смешной станок, который только поворачивал обрабатываемый материал, а человек выполнял все остальное. И все-таки это наивное устройство намного повысило производительность труда и подготовило изобретение и строительство других, более совершенных механизмов. Не будь этого примитивного станочка, не было бы и сложных современных машин.
Тут Зоя, как и все в зале увидела, что человеческая рука на экране теряет свои привычные очертания, становится прямолинейнее, узловатое и, наконец, превращается в кусок металла — железную руку. В этой руке, в ее железном кулаке, был зажат по-прежнему резец, но человеческие руки зато освободились и сам человек стоял свободно около станка и только регулировал его работу.
— Изобретение русскими мастерами суппорта, — слышался голос Боброва, приспособления, держащего инструмент, было новым крупным шагом по пути освобождения человека от тяжелой физической работы. Но станок с суппортом требовал непрестанного наблюдения и все еще значительных физических усилий от человека.
И на самом деле, на экране было видно, как рабочий непрерывно хлопотал около станка, снимал и ставил тяжелые заготовки и готовые изделия.
— Следующим шагом явился станок-автомат. — В голосе Боброва начали звучать торжественные нотки.
«Ну еще бы, — усмехнулась Зоя, напряженно следящая за экраном: — то, что не автомат, для Боброва вообще не механизм».
— Он освободил человека почти от всех забот. Тончайшие операции, которые не под силу искуснейшим рукам человека, шутя выполняются станками-автоматами. Производительность их так велика, что один станок может заменить старый цех с ручной работой. Вот почему эти умные самоуправляемые и самоконтролируемые механизмы получили такое большое распространение в нашей стране. Но, продолжал Бобров и голос его напряженно звенел, — размах социалистического строительства так огромен, что и этих самоработающих станков оказалось недостаточно перед лицом стоящих перед нашей промышленностью задач. И мы стали пускать в ход на наших заводах целые автоматические поточные линии — серии станков, которые проделывают все необходимые операции над данной деталью и автоматически передают ее друг другу.
Зоя увидела на экране знакомую уже ей картину: деталь путешествовала по станкам пока не попадала на ленту конвейера, а та уносила ее куда-то дальше.
— От автоматической поточной линии естественен был переход к автоматическому цеху.
Зрителям был показан третий цех «Самоходного комбайна», пущенный сегодня.
— Но и это не последняя ступень на пути непрерывного развития советской техники — сказал Бобров.
Экран стал чистым, в зале зажегся свет. Бобров, прихрамывая шагал вдоль большого демонстрационного стола. В числе других вещей Зоя заметила на столе большой макет, накрытый прозрачным целлофаном. Он показался ей знакомым. Это был тот макет, что она видела сегодня в кабинете инженера, а может быть, и другой — копия его.
— Следующая ступень, — говорил Бобров, поднимая, как фокусник, прозрачный колпак и занося указку над макетом, — автоматический завод. Собственно, здесь нет ничего особенно неожиданного. Все вы, наверное, слыхали уже об автоматических электростанциях, которые работают без участия человека. У нас существуют целые энергетические системы, действующих автоматически. Многие химические заводы тоже представляют собой гигантские лаборатории с огромными аппаратами и ретортами. В которых самостоятельно протекают и регулируются сложнейшие химические процессы. Известны сахарные и хлебопекарные заводы, где рука человека совершенно не касается продукции. Сложнее, конечно, автоматизировать машиностроительный завод и некоторые другие предприятия. Но и это осуществимо, особенно если эти предприятия специализированы — выпускают продукцию одного определенного типа. Вот перед вами завод, изготовляющий трубы, которые в таком
