Рыча, великан занес широкий закругленный тесак. И упал, пораженный прямо между глаз.
— Сэр! — Над головой Драммонда выстрелил карабин, оглушив его. — Вставайте, сэр!
— Вставай! — с другой стороны выпалил кольт. — Вставай, Тедди. Подымайся, God dammit!
— Его подняли, слева его держал Генри Барр, справа сержант Эпторп. Они бежали, перепрыгивая трупы, в сторону низких построек деревни, среди которых защищались остатки Шестьдесят Шестого и недобитые солдаты из других подразделений. Они бежали, сопровождаемые воем орды и свистом пуль.
Генри Барр погиб.
Уже возле самой деревни сержант Эпторп получил пулю в спину. Драммонд и бородатый сипай втянули его за ограду. Сержант открыл глаза.
— Как же так? — сплюнул кровью. Как же так… Сэр…
Затих. Драммонд сжал зубы.
— Ведь мы… лучшая армия мира… — прошептал сержант Эпторп. — Вы сами говорили… непобедимая… Империя… А здесь нас… God Almighty.. Здесь нас побили… дикари с копьями…
Голова бессильно упала ему на плечо. Дромман отвернулся.
— Сахиб. — Сипай подал ему винтовку. — Возьмите.
— Вы кто?
— Наик Джебангир Сингх, сахиб. Из первого гренадерского…
Стрельба и крики атакующих заглушили остальное.
От Шестьдесят Шестого оставалось каких-нибудь сто человек. Защищались с настоящим комфортом, из-за ограды или опираясь спиной о глиняную стену кишлака Кхуг.
— Огонь, — командовал подполковник Гэлбрайт. — Огонь…
На глазах у Драммонда пуля попала ему в висок. Развалив пробковый шлем и голову. Он закусил губы и продолжил заряжать карабин.
— Mother fucking niggers! — Уолтер Райс Оливи совершенно забыл о флегме, изящных манерах и изысканной речи. — Dirty cock suckers!
Поредевшие газии несколько ослабили нажим, их натиск ослаб. Но стрелки из регулярных батальонов Герата не переставали осыпать их градом пуль. Англичане падали один за другим.
Их осталось может пятьдесят, когда слева на них напала нерегулярная афганская кавалерия, а спереди и справа газии и стрелки из Герата. Их осталось, может быть, двадцать, когда они отразили атаку огнем из уже раскаленных почти докрасна карабинов. Осталось шестнадцать, когда отступили, вытесненные за ограду, к колодцу.
Осталось одиннадцать, когда отступили за пределы Кхага, в залитую ослепительным солнцем пустыню. Одиннадцать. Три офицера, Сержант и капрал. Пять солдат из Шестьдесят Шестого. И один наик из бомбейских гренадеров.
…
Крики и вой газиев зазвенели в ушах. Из-под копыт конницы летела пыль. Эдвард Драммонд поднял карабин.
Прощай, Шартотта, — подумал он.
Солнце жарило с неба.
— Готовы? — спросил старший лейтенант Ричард Тревор Шют.
— Готовы, сахиб, — ответил за всех наик Джехангир Сингх.
Шют посмотрел на него.
— Не называй меня сахибом, — сказал он холодно. — Сейчас здесь все равны. Никто не может назвать себя белым.
— На время боя?
— Нет. — Старший лейтенант втянул воздух, посмотрел на наступающих газиев, на их копья и ножи. — До конца жизни.
* Было два тридцать пополудни 20 июня 1880 года, сорок третьего года правления Виктории, королевы Соединенного Королевства Великобритании и Ирландии, первой императрицы Индии.
* Стены пещеры дрожали от взрывов. Очередями палили ДШК, утес вел непрерывный огонь, били пекаэмы. Рвались гранаты.
Змея немного ослабила давление на его шею. Леварт смог вдохнуть. Уже не сопротивлялся
— Там, — сказала Змея, — только смерть… Твое место здесь. Потому что я тебя выбрала.
Почувствовал на груди ее губы. А потом жало и парализующую боль.
— Напою тебя своим ядом, в котором заключена Вселенная.
Эффект был мгновенным. И стократ сильнее героина.
Вдруг оказался там, где на жертвенниках танцует огонь, ослепительно белый в своей священности, и его отблески мерцали на настенных фресках. Очутился там, где пели в священном обряде для Доброй Богини, где танцевали для нее, танцевальным движениям вторило движение пламени, и, казалось, настенные фрески тоже танцуют. Очутился там, где во славу Богини пьют за нее Благославенную Хаому, а под влиянием хаомы души выходят из тел и возносятся в божественную высь, чтобы постигнуть ее, понять и назвать. Душа покинула тело, хаома кружила в жилах, пылал огонь обожествления.
Возносилось пение.
Хаома огнем кружила в жилах.
Огонь пылал на жертвеннике, горел для Великой и Доброй Богини Вселенной.
* До Александрии Кавказской оставалось не больше пятидесяти стадий. Тетрарх Эрпандер, возбужденный с самого начала похода, немного успокоился. И решил, что можно, наконец, дать немного отдыха лошадям. Придержал жеребца, обернулся к отряду. Но отдать приказ не успел.
Почувствовал сильное дрожание почвы, а четко вырисовывающийся на фоне неба хребет вдруг размазался в его глазах. А потом на них, казалось, обрушились все горы.
Несущиеся с круч валуны падали на головную часть отряда, повергая лошадей вместе с всадниками. Тех, кто не попал под валуны, накрывал и сбрасывал с коней град меньших камней, лавиной несущихся со склона. Лошади дико ржали, всадники кричали и
