Дай Бог, чтобы начальствующие поступали по словам преподобного, чтобы делали бремя свое для себя лёгким, служение для себя приятным и в итоге в своих подчиненных обретали для себя друзей искренних и детей любящих. Аминь.
О ВЛАСТИ ЧЕЛОВЕКА НАД ДИКИМИ ЗВЕРЯМИ
Конечно, все вы, братие, видели изображения преподобного Серафима, где он кормит медведя. Откуда взялся обычай так изображать преподобного? Что положило начало этому?
Один из иноков Саровской пустыни по имени Петр, питающий искреннюю любовь к преподобному, пошел некогда в дальнюю его пустыньку, чтобы воспользоваться душеспасительными советами старца Божия. Подходя к ней, он увидел, что преподобный сидит на обрубке дерева и кормит стоящего перед ним медведя сухарями, которые взял из своей кельи. Пораженный этим дивным и странным явлением, инок остановился за большим деревом и начал молитвенно просить преподобного, чтобы он избавил его от страха. И тотчас же увидел, что медведь уходит от старца в лес, в противоположную от него сторону. Тогда монах набрался смелости и подошел к преподобному. Последний принял его с радостью духовной, сказав, что если он удостоился видеть близ него этого лесного зверя, то пусть умолчит об этом до его успения. После этого инок не переставал удивляться чистоте души и вере праведного старца, которому даже бессловесные звери повинуются, тогда как нас один вид их устрашает.
Другой подобный случай рассказала старица Дивеевского монастыря. Пришла она также к преподобному и увидела, что он сидит близ своей келий на обрубке дерева, а подле него стоит огромный медведь. Инокиня закричала и упала. Преподобный, услыхав ее голос, указал зверю отойти к лесу, и он тотчас, как разумный, пошел туда, куда указал ему старец, в лесную чащобу.
Преподобный сказал инокине: 'Не ужасайся и не пугайся', – но она не переставая кричала: 'Смерть моя, смерть моя!' Тогда святой старец, утешая ее, сказал: 'Нет, это не смерть, смерть от тебя далеко, а это радость'. И затем он повел ее к тому месту, где сидел, и посадил рядом с собой. В это время тот же самый медведь вышел из леса и, подойдя к преподобному, лег у ног его.
Инокиня, увидев, что старец обращается со зверем, как с кротким ягненком, и сама, наконец, мало-помалу стала приходить в себя. И тут она заметила, что лицо преподобного радостно и светло, как у Ангела. Старец же, между тем, скормив медведю почти весь хлеб, который был у него, последний кусок отдал инокине и велел ей самой покормить зверя...
Она взяла поданный ей хлеб и скормила его весь с таким утешением, что желала бы и еще кормить его, ибо зверь был кроток и к ней за молитвы преподобного.
В заключение же святой старец сказал инокине: 'Прежде одиннадцати лет после моей смерти никому не поведай этого, а тогда воля Божия откроет, кому сказать'.
Впоследствии эта инокиня пришла однажды в ту келью, где по благословению преподобного занимался живописью один человек, известный своей верою к старцу. Увидев, что он изображает лицо преподобного, инокиня вдруг как бы невольно воскликнула: 'Тут бы по всему прилично написать отца-то Серафима с медведем!' – 'Почему так?' – спросил занимавшийся живописью. Тогда инокиня рассказала ему первому, как она видела медведя у преподобного и вместе с ним кормила его. Тогда исполнилось ровно одиннадцать лет, заповеданных старцем.
Это обстоятельство и послужило тому, что преподобного Серафима начали изображать с находящимся возле него медведем, а затем первому живописцу стали подражать другие.
Теперь обратимся к самому изображению. Оно, по нашему мнению, и умилительно и поучительно: видя преподобного вместе со зверем диким, невольно удивляешься простоте веры старца Божия, его младенческой душе, невольно воспроизводишь слова Спасителя о детях:
Случай из жития преподобного наглядно показывает, что свято и богоугодно живущему все может повиноваться, как все повиновалось Адаму в раю, когда он не преступил еще заповеди. Если бы мы сохраняли заповеди Христовы, то свирепые звери боялись бы нас, а теперь мы страшимся их, потому что сделались рабами греха.
Потщимся, братие, святою жизнью сбросить с себя это постыдное рабство, восстановим в себе утраченный нами образ Божий и постараемся между прочим возвратить обещанное нам и через грех потерянное владычество
ГРЕШНИКАМ, НЕ ЗАБОТЯЩИМСЯ ОБ ИСПРАВЛЕНИИ СВОЕЙ ЖИЗНИ
Грешники, падшие во глубину зол, для того чтобы сколько-нибудь успокоить себя и заглушить голос своей совести, нередко утешают себя надеждой на милосердие Божие, а то и просто на безнаказанность. Они говорят: 'Все ничего, все пройдет; у Бога милости много. Он милостив'; или: 'Да ведь никто еще там не был, никто оттуда не приходил, никто не знает, что там будет', – и продолжают грешить. Имеют ли основание грешники рассчитывать на милосердие Божие? Справедливо ли утешают они себя надеждою на безнаказанность?
Однажды преподобный Серафим после беседы с учеником своим Иоанном о восхищении своем в Небесные обители и о том, какое блаженство на Небесах уготовал Господь любящим Его, перешел к беседе о вечных мучениях грешников и сказал о них следующее: 'Страшно читать слова Спасителя, где Он творит праведный суд Свой нераскаянным грешникам:
Тем, которые заглушают свою совесть и ходят в похотях сердец своих, в аду нет помилования, нет там милости не сотворившим здесь милости. Они услышат там евангельские слова:
В здешней временной жизни виновник еще может как-нибудь отговориться от наказания: или случай поможет, или друзья, но там – одно из двух: или
