Но в данный момент проницательность ее подвела, и она не заметила, как к ним подошел Титус.
— Не хочешь потанцевать, Элис?
Она была настолько поражена, что не знала, что ответить, и только моргала глазами. Наконец Титусу это надоело, и он обнял ее за талию.
— Извини нас, Джек.
Он повел ее на маленькую площадку, где отдохнувший оркестр играл какую-то медленную мелодию. Он сразу начал танцевать по-настоящему, обняв ее и прижав к себе ближе, чем мог позволить себе случайный знакомый. Но, может быть, это объяснялось тем, что вокруг танцевали другие пары и места было мало.
— Так в чем же твоя проницательность? — спросил он.
— Что? — Элис никак не могла отделаться от мысли, что впервые за долгое время они были так близко друг к другу. — Ах, ты имеешь в виду наш разговор с Джеком? Мы… э… говорили вообще.
— Правда? — Судя по его интонации можно было предположить, что он ей не верит. — Раньше за тобой такого не наблюдалось, скорее наоборот.
— Нам обязательно надо все время говорить о прошлом? Зачем ты пригласил меня танцевать? — быстро переспросила Элис, так как ей не хотелось, чтобы он развивал эту тему.
— А разве обязательно должна быть причина?
— Да.
Титус ухмыльнулся.
— Может быть, в конце концов ты более проницательна.
— Ну так почему же?
— Когда вчера ты уплыла, какая у тебя была на это причина?
— Я хотела потренироваться.
— Настоящая причина, Элис, и не делай вид, что ее не было.
Она подняла на него глаза, стараясь не вспоминать, сколько раз они танцевали вот так же, как часто он наклонялся, чтобы поцеловать ее в шею, а потом, после танцев, они торопились в свой маленький домик и там любили друг друга. Эти воспоминания бередили ее раны, и голос прозвучал жестко, когда она сказала:
— Мне хотелось хоть какое-то время побыть совсем одной.
Титус посмотрел на нее испытующе.
— Так захотелось, что ты заплыла на полмили в море?
— Да! — Она пыталась придумать какой-нибудь предлог и сказала неуверенно:
— Когда находишься в таком замкнутом пространстве и имеешь дело со столькими людьми, порой хочется куда-нибудь убежать, иначе сойдешь с ума. Необходимо побыть одной, чтобы… чтобы сменить батарейки. — Когда она закончила, то поняла, что это был не предлог, а правда.
— Раньше у тебя никогда не было желания убежать и побыть одной.
«Потому что мы были вместе, — подумала Элис. — Когда я была с тобой, со мной все было в порядке, и не нужно было ничего другого». Ее рука затрепетала в его ладони, как птица, которая хотела вырваться из клетки, и она опустила голову, боясь встретиться с ним взглядом.
— Ведь не было же? — настаивал Титус. Она покачала головой.
— Нет. Но теперь все изменилось. Какое-то время они молчали, и Элис была этому рада; ей не хотелось говорить. Если бы она закрыла глаза, то могла представить себе, что они все еще вместе и любят друг друга. И вдруг ей стало грустно, когда она подумала о том, что сейчас он в последний раз держит ее в своих объятиях, последний раз она рядом с ним. Горе затопило ее сердце, горе по тому дорогому, что у них было и что они потеряли. Титус ли виноват в этом? Или она сама? Теперь это уже не имело значения. Глаза ее наполнились слезами, но она не разрешила себе заплакать.
— Элис? — Титус наклонил голову, пытаясь рассмотреть ее лицо.
Собрав остатки гордости, Элис высоко подняла подбородок и спросила:
— Ты собираешься встречаться с Гэйл после возвращения в Англию?
— Почему тебя это интересует? Она пожала плечами.
— Всем известно, что морские романы недолговечны.
Он грустно улыбнулся.
— Мой опыт подсказывает, что они не отличаются от тех, которые начинаются на суше. Ты по себе это знаешь, — зачем-то сказал он.
— Опять ты говоришь о прошлом, — перебила Элис и добавила:
— Это все, что у нас осталось, не так ли?
— Разве? — сказал он многозначительно.
— Конечно, — Элис боялась взглянуть на него, боялась думать.
— У нас есть настоящее, — осторожно сказал Титус, не отрывая от нее глаз.
В глазах Элис появились удивление и страх, она не могла понять, куда он клонит.
— Похоже, в твое настоящее вошла Гэйл. Возможно, и в будущее, — сказала она так же осторожно.
— Я не думаю о будущем. Настоящее же может вместить не только Гэйл, сказал Титус.
— Что… что ты имеешь в виду?
Титус крепче прижал ее к себе; глаза ее горели, и Элис охватило смешанное чувство знакомого влечения, щемящей безнадежности и желания. Это чувство повело ее к нему той ночью, но он был с Гэйл. А теперь это чувство во что бы то ни стало надо было преодолеть. Не веря своим ушам, Элис слушала слова Титуса:
— Нам было хорошо вместе. Ты и сама это знаешь.
— Да… — Глаза ее расширились и она, не отрываясь, смотрела на него.
Он заговорил тихим голосом, нагнувшись к ней так, чтобы только она могла его слышать.
— У меня большая удобная одноместная каюта. Почему бы нам не провести там время — ради прошлого? Посмотрим, действует ли еще колдовство.
Она уставилась на него в изумлении.
— Колдовство?
— Мы раньше зажигали друг друга, — Титус внимательно наблюдал за ней, ожидая реакции. По лицу Элис пошли красные пятна.
— Ты делаешь мне гнусное предложение! — воскликнула она, не в силах скрыть изумления.
— Разве? После того, как мы так хорошо узнали друг друга? Не в первый же раз. Это могло бы стать… удобным способом оживить старые воспоминания, сказал Титус, пожав плечами.
— Вроде того, как прокручиваешь старую пластинку, о которой уже давно позабыл? — предположила Элис. Голос ее опасно зазвенел.
— Точно! Ты нашла прекрасную аналогию.
— Чтобы проверить, нравится ли тебе еще мелодия, значит ли она что-нибудь для тебя?
— Правильно! — Он выразительно поднял бровь.
— Сегодня? О'кей?
После любви и тоски, которые она испытала буквально несколько минут назад, его откровенная похоть была оскорбительна, и она чувствовала себя так, словно ее облили
