На диете

Крепись, Барбара, ты справишься.

Конца моей пытке не предвиделось. Подлые бабы – ведь простаивают в очереди по полчаса. Неужели трудно заранее собрать чеки или откопать кредитку на дне сумочки? Так нет, до последней минуты витают в облаках, а лихорадочную деятельность развивают уже возле кассы, когда все упаковано и остается лишь расплатиться.

Только не вздумай зарычать!

Подоспела Рикки. Я втолкнула ее в очередь, сунула в руки кредитку и позорно сбежала. В тихой, прохладной наружной галерее я рухнула на скамейку.

Неудивительно, что меня шатает и перед глазами пелена, – всю ночь не сомкнула глаз. Слишком перенервничала из-за предстоящего шопинга. Это, черт возьми, мойторговый центр. Едва был вырыт котлован и заложен первый камень, мы с Сарой-Джейн ежедневно приезжали полюбоваться, как растут его мраморные стены. А уж после открытия не упустили ни единой возможности заглянуть сюда.

На этой страсти к покупкам мое неблагодарное семейство выигрывало больше меня самой: я ни разу не выходила из магазина без подарков. Но сколько жестоких насмешек мне пришлось от них претерпеть! Еще бы, такое тупое, бездуховное увлечение.

Как-то раз, за ужином, я невзначай обронила:

– Сара-Джейн тут шепнула мне кое-что... Фирма Стэнфорда получила заказ на строительство огромного футбольного стадиона. Всего в пятнадцати минутах от нашего дома, и представьте – “Чикагские медведи” будут тренироваться именно там.

Джейсон и Фрэнклин едва не свихнулись от счастья. Выскочили из-за стола и давай скакать и вопить, дубасить друг друга по спине и выбрасывать над головой растопыренные пальцы. Пару минут я милостиво созерцала этот дикий танец, а потом хладнокровно остудила их пыл:

– Шутка. Но теперь вы, надеюсь, понимаете, что значит для меня этот торговый центр.

Не скажу, чтобы они с восторгом восприняли этот урок. Но вышучивать меня прекратили.

Целых семь лет я прилежно посещала магазин не реже трех раз в неделю. Если случалось нарушить этот режим, во мне тут же просыпалась кидающаяся на людей стерва. Ни одна достойная внимания вещица не прошла мимо меня.

Менеджеры всех отделов записывали и зубрили наизусть мой размер, цветовые пристрастия, излюбленные торговые марки, последние приобретения и мечты. Телефон трезвонил едва ли не через день: “Миссис Аверс, у меня для вас исключительная вещь”, “Миссис Аверс, поступила та самая модель от Анны Кляйн. Я придержу ее до завтра”.

Но я слишком радикально изменилась и слишком долго обходила свой магазин стороной. Перспектива очутиться в великолепии его галерей эдаким плевком на мраморном полу всю ночь отгоняла от меня сон. Около двух, извертевшись на сбитых простынях, я сдалась. Вылезла из кровати, спустилась на кухню и выискала в холодильнике засохшие объедки позавчерашней пиццы. И даже не стала разогревать ее. Просто уселась перед телевизором и просмотрела пятьдесят седьмую серию “Обманутой жены”, поглощая заледеневшие ломтики колбасы и липкие нити плавленого сыра.

Программа ночного вещания глубоко вдохновила меня. Я преисполнилась искреннего сочувствия к брошенной супруге и всем сердцем уверовала в чуткость внешне нелюдимого соседа. Правда, досаждал неохватный бюст наивной юной героини. Поначалу все во мне взбунтовалось – слишком уж красноречивое было зрелище. Вот во что превращает меня пожираемая в данный момент пицца! Но остановиться, не подобрав с блюда последнюю крошку теста, и не пыталась.

И вот теперь я сидела на скамейке квашня квашней, борясь с дурнотой. Сверкающие витрины двоились и качались перед глазами. Перед табачным киоском возвышалась подставка со свежими газетами, и я попыталась вчитаться в аршинные заголовки.

НАРКОКОРОЛЬ АРЕСТОВАН

ПО ОБВИНЕНИЮ В ГИБЕЛИ

КОММЕРСАНТА

Кэмерон никогда бы не пустил на передовицу шрифт такой величины. Любопытно, глубоко ли Мак увяз во всей этой истории? На днях я встретила его во время утренней прогулки – он покорно вышагивал положенные круги вокруг дома – и пригласила выпить кофе. София окружила гостя нежнейшей заботой: подливала кофе, угощала рулетами с джемом. Она ценила мужчин с хорошим аппетитом.

Мак оказался прирожденным рассказчиком, ну а я – любительницей послушать. Он кормил меня байками о месяцах, проведенных вместе с Кэмероном во Вьетнаме, и в лицах представлял весь криминальный бомонд Феникса. Не утерпев, я спросила, кого он приехал хоронить в Чикаго. Хороший человек, сдержанно пояснил Мак, мелкооптовый торговец, погиб от передозировки. Было очевидно, насколько мучительно для Мака обсуждать эту тему. Уж я-то, как никто другой, понимала, каково терять друга.

Тошнота слегка отпустила, я осмотрелась. Наискось от меня, в бутике Роксаны, висели трикотажные платья в “резинку” – длинные, элегантно-простые, нежных пастельных оттенков. Долговязые манекены смотрелись в них великолепно – аппетитное фруктовое мороженое на длинной палочке. Мои цвета, мой стиль, все мое как на заказ – только два месяца и четырнадцать килограммов тому назад. Я обожала модели от Роксаны, одевалась у нее с ног до головы, подбирая целые ансамбли. Она особенно умела позаботиться о клиентках – предусматривала все, вплоть до пепельниц в примерочных.

Пепельница мне больше ни к чему. Как и сама Роксана. Очутиться между зеркальными стенами ее просторной примерочной кабинки? Зрелище не для слабонервных. Роксана твердо придерживается священного принципа – не одевать женщин хоть с намеком на грудь и ляжки. Продает она почти исключительно модели от Алайи. А его сексуальные одеяния специально шьются с таким расчетом, чтобы льнуть к телу, обволакивать его, плотно охватывать зад, словно жадная мужская ладонь. “Не вздумайте пукнуть в моей одежде, подол заходит ходуном, – говаривала, бывало, Роксана, посасывая «Честерфилд» через антикварный золотой мундштук и порочно кривя уголки губ. – Если баба желает у меня одеваться, пускай сперва избавится от жопы и втянет живот”.

Я содрогнулась. Обильный пот струился по шее и спине. Виски сжало тисками, и отдаленный гул торгового зала пробивался как через вату. В магазинчике “Спортивный трикотаж” по соседству с Роксаной качались на вешалках костюмы, в которые я вообще-то еще могла бы влезть. Я попыталась трезво оценить достоинства цельнокроеных блекло- лиловых фуфаек, скомпонованных в тон с носками и эластичной головной повязкой. В понедельник мы с Кэтлин приступаем к тренировкам по системе “Наутилус”, а мне и надеть нечего.

– Сгодится любое старье, – убеждал нас инструктор на вводном теоретическом занятии.

Но я попросту не влезу в действительно староестарье! Придется обзавестись новым.Боже мой... Я закачалась, уши заложило от высокого пронзительного писка – таким тоскливым воем захлебывается больничный монитор, когда пациент переходит в мир иной. Сложившись пополам, словно от удара под дых, я уронила голову между коленей.

Испуганный голос Рикки выдернул меня обратно в жизнь.

– Мама? – Прохладная ладонь коснулась моей взмокшей шеи. – Что с тобой? Позвать кого-нибудь?

Я попыталась глотнуть воздуха и выдавила, едва шевеля непокорным языком: