– Так, девчоночьи тайны.
– Мам, там такие пончики!...
– Как только в тебя все это влезает? – рассмеялась я и полезла за кошельком.
Кэтлин, обвешанная пестрыми пакетами, едва втиснулась в небольшую кухню.
– Боже, какие ароматы! Чесночный хлеб! – Она завалила припасами весь стол. – Я уж думала, что ненароком померла и угодила в итальянский рай.
– Ведь ясно сказала – не смей ничего тащить. Ну как я втисну в холодильник столько еды?
– В холодильник? – Кэтлин хохотнула. – Золотце, у тебя двое подростков. Все это добро не доживет и до ночи.
Она уже вовсю хлопотала – вскрывала пластиковые упаковки, ловко смахивала в ладонь крошки со стола, ополаскивала раковину.
– Грегори! – воззвала она в сторону прихожей во всю мощь легких. – Грегори, иди познакомься с моей подругой!
В кухню, едва не застряв в дверном проеме, робко вдвинулся цветущий гигант, еще не разменявший четвертого десятка. Гиганта украшала смущенная улыбка, бицепсы превосходили в охвате талию Кэтлин.
Она представила нас друг другу, сияя торжеством. Я обтерла о фартук мокрую руку и протянула ее новому знакомцу. Он с готовностью сжал ее своей лапой, и я пережила краткий приступ ужаса. Все, конец, больше у меня не осталось ни одного целого пальца.
Следом за ним, толкаясь и пересмеиваясь, ввалились с клюшками и коньками Джейсон и его новый приятель-одноклассник. Наткнувшись на гостя, они застыли в немом благоговении, а затем накинулись, клянча автограф. Грегори оказался хоккейной звездой. Теперь в кухне решительно стало не повернуться. Я с облегчением выпихнула всех троих за дверь, благо мальчишки прилипли к знаменитости. Повезло Джейсону – в понедельник он будет в школе героем дня.
– И кто зван на ужин? – осведомилась Кэтлин, свежуя кочан салата.
– Как – кто? Вы с Грегори. Джейсон с приятелем. Рикки с подружкой. И я – с еще одним человеком.
Вытащив из пакета чесночный хлеб, я сосредоточенно отпиливала идеально ровные ломти. Кэтлин, с ножом в одной руке и дуршлагом в другой, держала паузу, сверля взглядом мой затылок. Я сломалась первой:
– Ладно, твоя взяла. Придет Мак.
– Самое время. А то ваша платоническая дружба уже в печенках сидит.
– А кто сказал, что между нами есть нечто большее?
– Тут и говорить нечего! Видела бы ты свое лицо – пунцовее, чем вот этот помидор.
– Если честно... не стану финтить, мы каждый день видимся на работе.
От хохота Кэтлин заколыхалась занавеска.
– При чем тут дни, дорогуша? В расчет берутся только ночи! – Она подтолкнула ко мне миску с салатом. – С готовкой покончено. Скидывай этот дурацкий фартук и живо к зеркалу.
За ужином даже Кэтлин не утерпела и попробовала всего понемногу. Небывалая вещь. Заставить Кэтлин отступить от диеты теперь могут лишь исключительные обстоятельства. Она решила, что нравится себе в количестве пятидесяти пяти килограмм, и твердо держится этого веса. “Один лишний килограмм – еще куда ни шло, – убежденно заявляет она, – два – уже перебор, а дальше начинаются проблемы”.
Я же навсегда развязалась с диетами. Теперь ем как все нормальные люди, но лишь столько, чтобы не мучиться голодом. В ресторанах заказываю все, что пожелаю, делю порцию пополам, одну часть съедаю, вторую спокойно оставляю на тарелке. Я давно научилась в зародыше душить детский стыд из-за недоеденной пищи.
Дома обхожусь все больше старыми запасами – разогреваю в микроволновке готовые блюда из “Заслона лишнему весу” или полуфабрикаты из “Системы здорового питания”. Восемь стаканов воды ежедневно – моя обязательная норма. И конечно, мультивитамины. Возможно, признанные диетологи от всего этого за голову схватятся. Плевать. Главное, эти правила отлично мне служат.
От дома до редакции “Глоб” больше трех километров, и я утром и вечером отмахиваю этот путь всего за полчаса. Ну и худею – медленно, зато верно. Больше не допускаю, чтобы мое настроение на весь день определяли шатания какой-то идиотской стрелки весов.
Раз в месяц позволяю себе гастрономические излишества в “Доме пиццы” и других приятных местах. После этих вылазок слегка поправляюсь, не без этого, но вскоре начинаю по-прежнему плавно терять вес. На какой цифре стрелка установится окончательно, бог знает. Ясно одно: я никогда больше не буду весить сорок восемь килограмм. Самое смешное, никак не могу взять в толк, почему это число так много для меня значило. Мания какая- то...
Жадное желание курить также перестало меня терзать. Порой целый день, а то и два вовсе не вспоминаю о сигарете. Могла бы и дольше, если бы не редакция. Вечно там кто-то достает сигарету из пачки, щелкает зажигалкой, выпускает кольца дыма. Привычный, вросший в подкорку ритуал. Нет-нет да и размечтаешься о затяжке, особенно после еды или за телефонным разговором. Но это уже не мучительная тяга, а так, бледный призрак, который моментально исчезает сам собой, если не обращать на него внимания.
На стол накрывал Джейсон, поэтому на скатерти среди тарелок и бокалов щетинились кристаллы кварца и отливали полированными гранями другие минералы. Все эти образцы он сам обработал в мастерской Мака.
Рикки занималась закусками и сотворила подлинный шедевр. На огромном блюде сплетались узоры из четвертинок сладкого перца, помидоров, тонко нарезанной ветчины, маслин, маринованных артишоков и великого множества прочих деликатесов, подорвавших наш бюджет недели на три. Все это выглядело настолько безупречно, что лезть туда вилками казалось святотатством.
Прибыл долгожданный Мак с бутылками фалерно и розой на метровом стебле. Но главное – с поцелуем, после которого хотелось сломя голову мчаться в спальню. Однако Кэтлин и его выпихнула из кухни – знакомиться с ее застенчивым хоккеистом.
Мака я едва не потеряла. Он ведь исполнил свою угрозу и вплотную занялся делом Пэйна, но, слава богу, уже после моего утренника с раздачей конвертов, так что мистер Пэйн уверил его, что деньги получил. Мак сразу же позвонил мне. Окей, он готов отступиться. Но если Фрэнклин не выпадет из предвыборной борьбы подобру-поздорову, пусть пеняет на себя – его делишки моментально выплывут наружу.
Тогда Мак подозревал, что я по-прежнему рассчитываю вернуть мужа. У меня и мыслей таких не было, и постепенно он это понял. Мы помирились. Он начал захаживать к нам, все больше сближаясь с Рикки и Джейсоном, да и со мной тоже. И вот настал момент, когда оба поняли – можно сделать следующий шаг.
Дети, друзья, любимый человек... Удивительно, но в этой съемной дыре, ледяной и облезлой, я чувствовала себя дома. Горячие ладони Мака нежно сжали мою руку. Пора. Скоро, совсем скоро мы останемся одни.
Кэтлин уедет домой, а по пути забросит Рикки и Джейсона к отцу. По уговору дети проводят выходные с ним. Два дня наедине с Маком... Или хотя бы ночь. Тоже неплохо. Если она окажется счастливой, будет и другая, а потом еще и еще.
Но пока у нас есть хотя бы это – наша ночь любви.
И для начала этого вполне достаточно для счастья...
