– Ты смеешься надо мной? Неужели я помню – пятнадцать лет прошло!
– Ну хоть что-то можешь вспомнить?
– Да ничего я не помню! Всякая всячина: стол, телевизор, черт знает еще что… Обычная фигня. Как у всех.
Он вытащил еще одну сигарету и ухватил ее губами. На улице снова послышалось металлическое бряцание и звук, похожий на перешептывание.
– Бумаги было много, – добавил Майди, немного помолчав.
– Бумаги?
– Н уда. Поэтому квартира так быстро и загорелась. Полно было бумаги.
– А что за бумага? Журналы, газеты?
– Да нет, папки разные, ксерокопии. Штабелями лежали, аж пройти трудно было. Прямо будто какой-то…
Он прервался, подыскивая подходящее слово. Бен-Рой вспомнил, что рассказывала Вейнберг о том, как Шлегель таскала домой груды бумаг из «Яд Вашема».
– Архив?
– Да, что-то вроде архива. А на стене в гостиной висела черно-белая фотография, старая, увеличенная. Пребольшущая. – Он обрисовал в воздухе контур фотографии. – Мужчина в форме. По-моему, это была единственная фотография во всей квартире.
Снаружи послышались голоса и топот ног, как будто по аллее проходила толпа.
– Кто-то известный? – спросил Бен-Рой, не прислушиваясь к крикам с улицы.
– Не, никогда его раньше не видел. Фотография была старая. Но вряд ли семейная.
– Почему ты так решил? – спросил следователь, вопрошающе посмотрев на палестинца.
– Не знаю. Просто семейные снимки так не вешают. А тут он торчал на стене, как… – Майди затянулся, – как фотороботы у вас в участке. Снимки преступников, которые находятся в розыске.
Он сжал сигарету в зубах и, подкатив к телевизору, прихватил пепельницу и поехал в кухню. Послышался скрип крана, затем журчание воды, и Майди вернулся, держа наполненный стакан между бедер.
– Больше я ничего не знаю, – сказал он.
Майди повернулся лицом к старушке. Бен-Рой задал еще пару вопросов, но было ясно, что парень говорит правду. Следователь закрыл блокнот и собрался уходить.
Прощаться было неуместно – он же не в гости приходил, так что Бен-Рой лишь холодно кивнул и направился к двери. Взявшись за ручку, он услышал, как женщина произнесла:
– Что она сказала? – спросил полицейский, повернувшись к Майди.
Тот смерил его взглядом, но ничего не ответил, затянувшись сигаретой.
– Что она сказала? – переспросил Бен-Рой. Молодой человек выпустил клубок дыма.
– Она говорит, что мы не собаки.
Бен-Рой заметил, что женщина пристально смотрит на него, и в ее глазах нет ни страха, ни злости – лишь усталость и беспредельная грусть. Он хотел было ответить, рассказав про Галю, про то, как безжалостно растерзали ее террористы, те самые люди, которых здесь, в лагере, чтят как героев, но осекся, поняв, что не найдет слов выразить немыслимые страдания и ненависть, наполнявшие его. Покачав головой, Бен-Рой открыл дверь и вышел из дома.
–
Истошный крик зазвенел у него в ушах и заставил содрогнуться все тело. Еще полчаса назад пустынный переулок теперь кишел десятками обезумевших от ярости людей. Оскалив ярко-белые зубы и плотно сжав кулаки, они возликовали при виде долгожданной жертвы. На долю секунды установилось затишье, подобное короткому промежутку между вспышкой молнии и раскатом грома, затем толпа внезапно окружила беззащитного полицейского и налетела на него, неистово визжа:
–
Бен-Рой не успел опомниться, как оказался на асфальте. Еще мгновение, и несколько десятков рук схватили его за куртку, рубашку, штаны, волосы и поволокли в переулок. Кто-то вытащил пистолет у Арие из кобуры и выстрелил в сантиметре от его уха. За сворой избивавших его хулиганов Бен-Рой разглядел визжащего и хлопающего в ладоши от радости мальчишку, который еще совсем недавно объяснял таксисту, как проехать к дому Майди. На шее у Арие затянули петлю и стукнули изо всей силы чем-то вроде бейсбольной биты по животу, так что он скорчился от боли.
«Я труп», – подумал Бен-Рой, одновременно задыхаясь от ужаса и совершенно отстраненно констатируя происходящее, точно это происходило не с ним, а с персонажем какого-нибудь боевика.
Он тщетно пытался прикрыть голову руками, но нападавшие моментально вывернули их и стиснули мертвой хваткой. Со всех сторон на него сыпались плевки, горячие и липкие, струившиеся по щекам и шее. Он чувствовал себя попавшим под страшный оползень, несущий его в пропасть.
И вдруг, ни с того ни сего, нападавшие утихли, так же неожиданно, как и набросились, оставив полуживого израильтянина валяться у стены. В ушах Арие эхом отдавался резкий, пронзительный звук. Поначалу Бен-Рой принял его за последствие многочисленных ушибов головы, но, немного придя в себя, понял, что это кричит женщина. Некоторое время он лежал неподвижно, боясь, что малейшее движение спровоцирует хулиганов. Затем, корчась от боли, встал на ноги и пошел обратно по переулку с болтающейся на шее, точно шутовской галстук, веревкой.
Майди сидел на пороге дома, прижав руки к колесам коляски. Его хилая, сгорбившаяся мать стояла немного впереди, неистово размахивая руками, и тараторила что-то сердитым голосом, обращаясь к скучившимся в стороне хулиганам. Несмотря на то что она была меньше всех ростом, слова ее словно загипнотизировали рассвирепевших соседей, так что никто из них не смел и посмотреть ей в глаза. Покричав еще с минуту, пока голос ее совсем не охрип, она обернулась к Бен-Рою:
–
Дико озираясь по сторонам, он промолчал, не поняв вопроса.
– Сильно тебя? – перевел Майди.
Как ни удивительно, учитывая жестокость нападавших, Бен-Рой отделался сравнительно легко: несколько синяков, порез на губе да ссадина от веревки на шее. Могло быть намного хуже. Он попробовал сказать что-нибудь в ответ, но слова застряли в горле, и в итоге Арие лишь слегка мотнул головой, как кукла с двигающейся шеей. Старушка, наклонившись, подняла пистолет, в суматохе брошенный налетчиками, и немощной рукой протянула его полицейскому. Рукавом платья она протерла окровавленный подбородок инспектора.
–
Бен-Рой посмотрел на нее и, скинув веревку и спрятав пистолет в кобуру, поплелся к стоявшему в конце переулка такси. За его спиной, словно отдаленное завывание ветра, послышалось недовольное перешептывание.
– Предупреждал я, что тут опасно, – сказал испуганный таксист. – Я же говорил…
– Плевать мне, что ты там говорил! – огрызнулся Бен-Рой, заваливаясь на пассажирское сиденье и доставая фляжку из кармана. – Лучше вывези меня из этого осиного гнезда. Как можно скорее!
