казались чёрными, но в каждом месте к черноте примешивался свой цвет. Зелень переплеталась то с синевой, то с алым цветом, а царил среди них охряной, ржавый цвет.
Их путь пересекла размытая фигура огромного медведя, двигавшегося на задних лапах прямо по воде. Впрочем, Ермолай понимал, что то была никак не вода. В передних лапах медведь держал острогу, а на плече у него висела сумка. Неужели он охотился за рыбой, здесь? Юношу потянуло влево и он отчётливо ощутил сопротивление. Что-то замедляло движение, отбрасывая их назад. Ольга безмолвно позвала: 'Помоги!', и он послушно собрал свою силу, отдавая её своей проводнице. Вскоре они приблизились к берегу. Теперь они двигались не столь быстро, и можно было разглядеть в устье притока небольшое поселение. Навстречу им взмыла снизу яркая жёлтая фигурка, вокруг которой струилось и трепетало сияние.
Слух уловил незнакомые слова, но интонации сомнений не вызывали — то был вопрос. Дочь шамана ответила, и сразу же задала свой вопрос. Ответ — и юноша вдруг почувствовал, как непреодолимая сила тянет его назад. Он не сопротивлялся. Ему ещё удалось почувствовать сожаление Ольги, но тут же он понял, что сидит в полной темноте на пеньке в подземелье. Мир, в котором он был долю секунды назад, исчез почти мгновенно. Да и был ли он? Харламов случившееся помнил отчётливо, но воспоминания эти настолько не вязались с реальностью вокруг, что он никак не мог объединить их в единое целое.
— Свет зажечь? — спросила Аникутина усталым голосом.
— Как хочешь, — Ермолай в полной темноте уже не видел, но признаваться не хотелось. Не хотелось и вставать. Усталость словно пригвоздила его к месту. Теперь он понимал, для чего здесь стоит пенек со спинкой. Удивляло другое — как это Ольга, которая была проводником, и тратила значительно больше сил, обходилась древесным стволом.
— Ты не испугался и не удивился, — продолжила девушка, — а когда я попросила, смог помочь. Твои способности велики. Но почему ты не пожелал остаться, едва я заговорила с сородичем?
Юноша честно признался, что ему стало не так интересно. Эвенкийского языка он не знал, а мир духов всё же был местом, в котором не сильно хотелось задержаться.
— Что это был за родич?
— Шаман, направивший душу в поисках Оми больного. Я успела ему сказать, что живу на Енисее. Он с Амура. А потом тебе стало скучно, и больше я не успела спросить ничего…
— Так он с другого расщепа?
— С расщепа ли, из Материнского ли Мира, теперь уже не узнаешь. Впрочем, я не раз встречала шаманов вне плоти, но впервые мне удалось с одним из них заговорить. Такое до меня смогли совершить немногие.
— Так значит, шаманы в мире духов давно встречаются с обитателями Материнского Мира?
Ольга удивилась его восторгу. Да, её народ всегда верил, что их сородичи за пределами расщепа всё так же охотятся на зверя, приглашают соседей отведать голову оленя, и соблюдают заветы неба Бугу. Сомнений не было никогда. А то, что странствующие души шаманов способны встречаться порой на путях духа, ничего не меняло. Край оставался Краем и Материнский Мир был по-прежнему недостижим для их физических тел.
— В том мире, где мы с тобой побывали, нельзя воплотиться в телесную форму. Но есть иные миры, где это возможно. Тебе надо научиться воплощаться в каком-либо из них. Ты сможешь.
Дочь шамана довольно быстро выпроводила его из подземелья. Сама — осталась. Хотела повторить в одиночку их совместное путешествие. Время в мире духов текло иначе, можно было встретить и своё же более раннее воплощение. А юноша застал у себя в комнате целое столпотворение. Были здесь и Мариэтта с Осиповой, и Галка с братьями, и Женька с Сашкой. Обсуждали новый год — кто с кем и как собирается праздновать. Места было мало, и Инга присела Игорю на колени. Жолудев делал вид, что служит сиденьем ввиду необходимости, а девушка выглядела королевой, добравшейся, наконец, до вожделенного трона. Мариэтта наблюдала за окружающими с ироничной улыбкой.
— О, путешественник вернулся! Энгдекит видел? — поинтересовался Сашка с нескрываемым любопытством.
Юноша кивнул. Остальные событием не заинтересовались. Да и что случилось-то? Ещё один школьник побывал в мире духов, только и всего. Их гораздо больше интересовал надвигающийся праздник.
— Кутков со Збиняковой, Токмакова, Аникутина твёрдо обещали, — перечисляла Баканова, — Новак ещё эта. Сашка, Марина участвует? Ну, пусть утром определится, — потребовала девушка.
Вера заявила, что распорядительнице следует завтра же к обеду сообщить, где они намерены веселиться, кто будет участвовать, и не планируют ли использовать какие магические умения. Ермолай присел на край кровати, и в глазах у него всё поплыло. Пришел он в себя оттого, что его тормошил Игорь.
— Проснись. Гости ушли, разденься, и ложись, как следует.
Сил возражать, и вообще разговаривать, не было.
Ёлка вплывала в школьный двор величественно, не колыхая ни одной ветвью. Ветра не было, и снег на еловых лапах так и не осыпался, пока двое преподавателей — Тараскин и Провоторова — несли её, придерживая в воздухе магическими захватами. Казалось, это не стоило им особых усилий. Ель соскользнула в подготовленную для неё яму, несколько школяров, взявшись за руки, уставились на кучу земли рядом. Куча заколебалась и медленно стекла в яму, образовав у основания небольшой холмик. Зрители разразились аплодисментами.
Ермолай с любопытством смотрел за вознёй украшателей. По школьному двору из стороны в сторону мотались озабоченные девицы, что-то перетаскивая в пакетах и сумках. Самого его, как и соседа, Инга с Галкой выставили на мороз — им понадобилась комната парней для каких-то приготовлений. Юноша не стал вникать, каких именно. После путешествия в мир духов он чувствовал себя не в своей тарелке. Несколько дней он только тем и занимался, что пытался восстановить утраченное душевное равновесие. Теперь он прекрасно понимал Сашку, предлагавшего запретить все подобные путешествия, как разрушительно влияющие на психику.
— Ерёма, чего скучаешь? — это подошла Вера, подружка Мариэтты.
— Девчонки попросили в комнате какие-то дела поделать, без свидетелей.
— А-а, — кивнула девушка, — сюрприз готовят.
И убежала, улыбаясь. Женька Шатохин подошёл, сказал небрежно:
— Это я дерево выкапывал. Справился в одиночку. Препы, понятно, общее поле поддерживали.
— Какое поле? — не сообразил Харламов сразу.
— Кинетики, как и другие паранормалы, поодиночке слабы. Двое сильнее одиночки вчетверо, трое — раз в семь. Ну, дальше суммация эффекта нарастает уже не столь заметно. А если просто поддерживать чужое поле, не прилагая собственных усилий, то усилия одиночки всего-навсего удваиваются. Мне такой поддержки хватило.
Юноша кивнул. Теорию он знал, но с применением её на практике столкнулся впервые. Женька в одиночку ёлку из земли выковырять не смог бы, в чём сознавался откровенно. Но и
