вырубать сигнализацию у наиболее замысловатых машин производства Швеции и Германии, Audi, и Mers, и Volvo. Он завернул свою распухшую коллекцию ключей в старую майку и хранил ее за накладной задней стенкой верхней полки встроенного в стену шкафа в своей комнате вместе с остальными инструментами и кусками вешалки от старомодного пальто, которую он тоже периодически использовал в качестве отмычки. И вот, когда они совершали свой самый первый взлом, он, снова на глазах у Стива, и Ли, и младшего брата Ли — Поля, нервно, даже пугливо взобрался на прогнивший оконный переплет, положил руки на стекло и толкнул его наверх. К его большому облегчению, оно сдвинулось от такого же ничтожной силы нажима, с каким были взломаны ворота, соскользнуло и разбилось, открыв проход. Ли оттиснул его и влез в дом. Марк пошел за ним, затем Стив. Поль должен был стоять на улице, на шухере, но и он тоже залез в дом. Внутри воняло старьем и было очень темно, и вскоре они поняли, что ни одному из них не пришло в голову захватить с собой фонарик. У Ли были спички, но первая же зажженная спичка внезапно показалась им слишком яркой, так что он быстро задул ее, впрочем, они все-таки смогли рассмотреть комнату и пристроенную к ней маленькую кухню, и там было абсолютно пусто. Не было ни мебели, не было вообще ничего. Владельцы не просто куда-то уехали, а, видимо, переехали много лет назад. Но они были решительно настроены что-то совершить, доказать самим себе, что способны на это, что они действительно совершают свой первый грабеж, и они обшарили дом сверху донизу, и их глаза все больше и больше привыкали к темноте, и они издавали пугающие звуки — вообразив себе, что этот дом — обиталище призраков, и пихались, и под конец закрыли Поля в маленькой комнате наверху, приперев дверь.
Если не считать груды старых газет и пары картонных коробок, забитых пустыми бутылками из-под вина и виски, то все, что им удалось найти, так это старый металлический торшер практически без пружин и штепселя и грязный, кремового цвета дисковый телефон. Они бросили лампу, потому что она была слишком тяжелой и громоздкой, но забрали телефон, Ли засунул его под куртку. Они не пытались продать этот телефон, они хранили его как сувенир, трофей, талисман удачи — потому что в тот раз их не поймали — по очереди передавая его друг другу. Пару месяцев этот телефон лежал у Марка, и он даже не побеспокоился спрятать его от мамы, положив его на всеобщее обозрение в комнате, около переносного телевизора, в ногах кровати. Телевизор в том доме тоже не работал, но Марк всегда считал, что сам факт нахождения там — это было действительно круто. Как будто на самой вершине роскоши. Как будто он был поп-звездой. Как будто он был Родом Стюартом.
Глава 5
Показывая на Top Shop, расположенный на другой стороне запруженной пешеходами дороги, Лили говорит: — Марк, я хочу туда пойти.
Марк оборачивается и смотрит на это здание, на окна с большущими плакатами с моделями в вычурном нижнем белье, на высоких каблуках и в болтающихся красно-белых шапках Деда Мороза, а потом снова смотрит на улицу, на этот огромный, кипящий поток людей, который отделяет их от магазина. Он видит бесчисленные змейки пешеходов, и у каждой группки прохожих одинаковые красные шапочки, словно униформа, думает он, словно командный символ. Некоторые люди явно пьяны и едва стоят на ногах, они держатся друг за друга, за длинную мишуру, и какой-то странный, отбившийся от компании парень спотыкается и пытается виснуть на абсолютных незнакомцах, набрасывается на них как законченный идиот. Марка приводят в полное бешенство эти офисные работники после своего рождественского ланча. Он пытался не вспоминать о том, что у Николь сегодня тоже рождественский ланч — на ее четвертой за этот год вечеринке — но он не может не думать об этом, интересно, кто сидит с ней рядом — этот парень, с которым она кокетничала, который разъезжает на этой сияющей BMW пятой серии? — интересно, в каком она будет состоянии, когда доберется до дома? Он ненавидит пьяных, шатающихся по улицам. Он ненавидит, когда люди не могут контролировать себя, находясь в обществе.
— Да, папа, — говорит Джемма, держа Лили за руку. — Я тоже хочу туда пойти. Там прикольно. — Она тихонько и смущенно хихикает.
— Забудь, — говорит Марк. — Мы пришли сюда не для того, чтобы из-за вас двоих шляться по магазинам. Нам нужно купить уйму всего, включая подарок для твоей мамы, Джемма — ведь так? — но это не включает поход в Top Shop, я тебе скажу. Ты просто посмотри на это, там же ничего не купишь.
— Я думала, что это Рождество, — говорит Лили. — Разве это не тот случай, когда люди должны быть добры друг к другу? Когда люди позволяют тебе делать то, что ты хочешь — а не посылают в ответ на хрен?
— Не со мной, — говорит Марк. — Со мной они всегда делают то, что я скажу. Я думал, что у тебя все равно нет денег. Что ты собираешься купить, не имея денег?
— Кто сказал, что я собираюсь что-то покупать? — говорит она.
— А тогда зачем тебе туда идти? — говорит он.
— Посмотреть, — говорит она.
— Как бы не так, — говорит он, — ну, а мы вместо этого идем в Boots, а затем идем в Habitat, а потом на рынок, а еще по пути мы должны купить подарок для Николь.
Он берет Джемму за руку, за свободную руку, за которую ее не держит Лили, в страхе, что Лили попытается утащить Джемму в Top Shop, и тогда он потеряет в толпе их обеих. Он тянет Джемму в противоположную сторону, к Boots, чувствуя, что Лили сопротивляется, по крайней мере Лили не двигается с того места, на котором она стоит.
— Папа, — говорит Джемма, — ты делаешь мне больно.
— Скажи Лили, чтобы отпустила тебя, — говорит он.
— Марк, — говорит Джемма, пытаясь подражать Лили — она все время делает это и вставляет словечки типа «прикольно», и «хитрожопый», и «отстой», зная, как сильно это его раздражает, — но мне правда больно.
— Джем, пожалуйста, — говорит он. — Лили, не зуди гвоздем в жопе. Прекрати сходить с ума. Слушай, после Boots я куплю вам обеим пирожное и попить. Мы можем зайти в Starbucks на Касл Молл.
Николь на всякий случай выдала ему больше наличных, чем требовалось, и если он будет экономно тратиться в Boots и на рынке, то, получается, у него хватит денег, чтобы купить ей рождественский подарок, который тоже предстоит подобрать.
— Чудачок, — говорит Лили. — Почему ты не можешь купить мне что-нибудь стоящее? Ты же знаешь, я не ем пирожные. От пирожных бывает диабет.
— В последний раз, когда я купил тебе подарок, ты не пришла его открыть — помнишь? — говорит он. — Фактически ты мне ни разу за него и спасибо не сказала. Неблагодарная корова. Ты не моя дочь. Кто ты?
— Спасибо, Марк. Спасибо за все, — говорит она. — Видишь, теперь я тебя поблагодарила. Но это все равно не настоящий подарок. Это был скучный компьютер, теперь за ним все время сидит мама. Она меня к нему не подпускает, думает, что я его сломаю. Почему ты не можешь купить мне новую кофту, или какие-нибудь украшения, или косметику? Такую же, как ты покупаешь Николь? Держу пари, ей-то ты купишь что-нибудь хорошенькое. Ну так я тоже хочу быть хорошенькой, Милый Марк.
— Тебе четырнадцать, — говорит он. — Но тем не менее я дал твоей маме уйму денег на одежду для тебя, и, вероятно, на косметику.
