Норманисты даже не удосуживались выяснить, почему же в житии речь идет не о Херсонесе. а о Суроже, до которой рать Владимира, как известно, не доходила.
Между тем сторонники достоверности сурожских событий обращали внимание на то, что в тексте, рассказывающем о «чудесах», были поименованы реальные исторические лица - Стефан Сурожский, архиепископ Филарет, о которых было абсолютно точно известно, что жили они в конце VIII - начале IX пека, Стефан, кок отмечалось, умер в 787 году, а Филарет возглавлял здесь епархию в конце VIII - начале IX века.
Было обращено внимание и на слова жития о том, что нападение Бравлпна на Сурож случилось тогда, когда после смерти Стефана Сурожского «мало лет миноу», т. е. миновало.
Но главное, в спорах вообще не обращалось внимания на то, что ярче всего в пользу достоверности события говорили условия соглашения, которое Бравлин заключил с сурожанами после того, как его поразил внезапный недуг. Да, да, соглашения, договора! И его следы четко прослеживаются в той просьбе, которую согласился выполнить новгородский князь, благодаря чему и получил чудесное исцеление. Мы никогда не узнаем досконально, что же произошло в Суроже в действительности, почему победители вынуждены были пойти на попятный. Автор жития объяснил это просто - «чудом», совершенным святым Стефаном уже после своей смерти. Оно должно было лишний раз доказать прихожанам святость их почившего архиепископа, укрепить авторитет христианской церкви. Не в первый и не в последний раз отцы церкви подобными религиозными мотивами объясняли победы в битвах, освобождение от иноземцев,-успешную оборону городов, гибель врагов от стихии- штормов, наводнений, землетрясений и т. д. Мы, конечно, не можем принять эту церковную версию. Ясно одно: что-то случилось, и случилось такое, от чего руссы пришли в уныние и должны были обратиться с предложением о переговорах к местным византийским властям, которых в данном случае представлял высший церковный иерарх в здешних краях - архиепископ Филарет. Упоминание о болезни русского вождя может навести па мысль о том, что, возможно, какой-то недуг поразил русское войско и руссы вынуждены были просить о помощи местных эскулапов, в обмен же пообещали мир. Но все это лишь предположения. Что касаетсм условий мира, то они вполне конкретны и отражают весьма ординарные пункты обычных полевых перемирий, когда военные действия прекращаются. На этом война может вообще закончиться, а может и вспыхнуть вновь, но дальнейшие пути развития взаимоотношений сторон определялись иными внешнеполитическими факторами, а пока же начинались переговоры.
Итак, вернемся к тому моменту, когда Бравлин согласился выполнить все, что пожелают сурожане, лишь бы лик его принял прежний вид. О чем же попросили греки? Во-первых, «сии възвратите все елико пограби-хом священный съеоуды и церковныя в Корсуни и в Керчи и везде» - просьба совершенно ясная: греки хотели. возвращения церковных ценностей. Такое ли уж это мифическое требование? Отнюдь нет. Бурей проходили «варварские» рати в первом тысячелетии новой эры по византийским владениям, и едва ли не в каждом взятом на щит городе, в многочисленных и богатых монастырях,, лежащих на их пути к Константинополю, ограблению подвергались христианские церкви. Язычники выламывали дорогие оклады икон, уносили золотую и серебряную церковную утварь. Золото, серебро, драгоценные камни представляли для них в христианских храмах главный объект захвата. Это был один из основных ЕИДОЗ добычи в далеких походах, и, когда греки потребовали вернуть разграбленные церковные ценности, это отражало весьма обычную ситуацию. Во-вторых, заявили греки руссам: сВыжнете рать из града сего, да не взъметь ничтоже рать и излезе из градам. Речь здесь идет о том, что руссы должны не только выйти из захваченного штурмом Сурожа, но и вернуть все взятое у горожан добро. Это условие также было довольно распространенным в войнах того времени. Уход из захваченных городов, крепостей нередко являлся прологом прекращения военных действий. Наконец, в- третьих, сказали сурожане: «;Еси БЗЯЛЪ пленники моу-жи и жены и дети, повели възвратити вся». Захват пленников в пору продажи рабов, или, как говорили на Руси в то время - челяди, был распространенным явлением в период существования и рабовладельческих, и раннесредневековых государств. Захваченных в войнах с Русью русских пленников греки продавали на невольничьих рынках по всей своей обширной империи; в свою очередь, руссы гнали челядь на продажу в Константинополь и на невольничьи рынки Херсонеса и Сурожа, торговали челядью и по русским городам. Теперь руссам надлежало лишиться и этой добычи - вернуть пленников- мужчин, женщин, детей. Не исключено, что за этим условием стоит обмен пленными, который являлся во все века одним из условий как временных перемирий, так и долговременных миров. Вспомним, что и первый известный нам славянский посол Мезамир погиб под аварскими мечами, надеясь выменять на аваров русских пленников.
…
В житии говорится, что сурожский архиепископ Филарет после исцеления знатного русса крестил его, пораженного могучей и чудодейственной силой христианской религии. И факт крещения вполне достоверен, потому что со стороны греков действует лицо хорошо исторически известное. Автор жития представляет акт крещения Бравлина как еще одну победу греков и перечисляет крещение в ряду с другими удовлетворенными просьбами греков. Но такая ли уж это была победа? Кто был более заинтересован в крещении - руссы или греки? Только ответ на этот вопрос может пролить свет на действительную цену этого первого известного нам русского крещения.
Греки издавна использовали крещение как один из способов нейтрализации своих противников, превращения врагов в союзников, а союзников в сателлитов. Поскольку верховная христианская власть в данном регионе сосредоточивалась в руках константинопольского патриарха, византийские императоры использовали силу религии в своих политических целях. Со временем патриархи превратились в послушных исполнителей чисто светских задач Византийского государства. И в Пхпьшинстве случаев крещение «варварских» вождей, а то и целых народов Византия рассматривала как дарование этим вождям и народам высокой привилегии. Ведь обращение в христианство в тогдашнем восточноевропейском мире, где царили христианские державы во главе с Византийской империей, сразу же повышало престиж того или иного государства или народа, вводило его в сонм «великих». И понятно, что эта привилегия нередко предоставлялась тем, кто одерживал в той или иной войне верх над империей или постоянно тревожил ее границы, побеждал в ожесточенных и крупных военных кампаниях.
Мы еще не раз позднее вернемся к этому сюжету, который в течение веков неоднократно возникал в отношениях между Византией и Русью, но уже сейчас можно сказать, что почти во всех этих случаях Византия в отношениях с Русью либо испытывала горечь военных поражений, либо остро нуждалась в ее помощи. Аналогично складывалась история крещения и некоторых других народов. И известие о первом русском крещения поразительно напоминает подобные ситуации. Руссы прошли с победой от Херсонеса до Керчи, взяли [штурмом Сурож, разграбили город, овладели ценностями храма святой Софии. О чем еще могли мечтать «варвары» во время такого похода? Кажется, все, что они ж».-лали, было достигнуто. Но все ли? Русь этого времени была безвестна. Кем был какой-то новгородский вождь для окрестных государств и народов? Между тем бурные социально-экономические и политические процессы, протекавшие в землях восточных славян, настоятельно требовали уже в это время прогресса в системе внешних сношений восточно-славянских племенных конфедераций, «военно- демократических» обществ с соседями. Русские вожди, видимо, уже не только узнали о богатстве византийских владений, христианских храмов и монастырей, но и прочувствовали всю благотворную для укрепления собственной власти силу общения с византийскими светскими и церковными иерархами, значение громких побед над войсками мировой империи и, конечно, могучее влияние обращения в христианство. И нет ничего необычайного в том, что мы выскажем предположение о страстном стремлении победителя, честолюбивого и удачливого русского князя, получить крещение из рук видного византийского церковного лица-архиепископа Филарета, наследника самого святого Стефана Сурожского. Заметим, что
