большой беды от князя, мог его прибить. И на кого он посматривает, ты догадываешься.
- Немудрено догадаться, на меня, наверное.
- Правильно, потому как ты человек известный и крови не боишься. Помнишь, как ты от слободских людишек и царевых солдат солеварни освобождал? Вижу, что помнишь. Тогда Лукьян тебе тоже говорил, мол, ты дело сделай, а мы тебя прикроем. И потом, он же со своими товарищами, тебя выдать хотел.
- Я все помню, и ничего не забыл.
- Вот и теперь так будет, если Долгорукий зверствовать начнет. Ты Кондрат князя убей, а потом мы тебя укроем, скажет Максимов и его старожилы из богатых низовых казаков.
- Не будет этого! - отец вскочил с места.
- Ты успокойся, сядь, и не шуми, - тихо и вкрадчиво сказал полковник.
- Все, я спокоен.
- Вот и хорошо. Соображаешь нормально?
- Да.
- И что скажешь?
- Не стану я пешкой Максимова и его друзей. Сам все сделаю, и сам за собой казаков поведу.
- Вот и правильно. С чего начнешь?
- Хотел завтра в Черкасск направиться и с Ильей Зерщиковым поговорить, да видно не судьба. Прямо сейчас в Бахмут вернусь и там всех сотников да атаманов, кто за меня стоит, на сход соберу. Ты со мной, дядька Иван?
- С тобой, а иначе бы и не суетился.
- Да, кто тебя знает, ты ведь как перекати-поле, сегодня здесь, а завтра ищи-свищи тебя.
- Это верно, и поначалу, я думал в стороне отстояться, самого бунта дождаться и только тогда в дело вступать. А на тебя посмотрел и решил, что тянуть не стоит.
Атаман прищурился и, пристально посмотрев на старика, спросил:
- И что, твои прознатчики тоже моими людьми станут?
- Если я разведкой займусь, тогда да, станут, - усмехнулся Лоскут.
- Договорились.
Разговор, по сути, был короткий, я тому свидетель. Поспела ушица, подошли казаки, все поели, и настал черед снова вернуться делам. Отец с Лоскутом, уже без меня, что-то обсудили, крепко поспорили и, я даже думал, что до драки дойдет. Но все утряслось, полковник и будущий предводитель восстания ударили по рукам, и казаки, что булавинцы, что лоскутовцы, начали получать приказы атамана:
- Семен, направишься в Старо-Айдарский городок. Там найдешь атамана Семена Алексеева по прозванию Драный, скажешь ему, что он срочно нужен в Бахмуте. Коль будет спрашивать, то намекни, что каратели с Москвы идут, беглых людишек ловить, - Кондрат усмехнулся и дополнил: - Драный сам из беглых, а как он барский дом перед побегом поджег, на Москве еще помнят.
- Сделаю.
- Ты Андрей, в Голубовский городок помчишься, к Игнату Некрасову, ты его помнишь, пять дней назад у него только гостили. Скажешь, что время пришло и он нужен своему народу.
- Помню Игната, все как есть передам.
- Тебя как зовут? - спрашивает атаман одного из лоскутовцев.
- Ерема, - отвечает тот.
- Помчишься к Григорию Банникову и Филату Никифорову. Скажешь, быть им второго числа в Бахмуте, дело срочное.
Вскоре, посланцы умчались к адресатам. А мы, в сопровождении пары лоскутовцев, вертких и очень гибких молодых казаков, вместе с самим полковником направились к дому. Трое суток скачки с редкими остановками, только чтоб лошадей не загнать, и мы в Бахмуте. Сбор был назначен на второе июля, и в назначенный срок, все кто должен был прибыть, были в городке.
Собирались не в приказной избе, а в доме атамана. Лишних людей никого не было. Мачеха Ульяна уехала к сестре в Белгород, там рожать собралась, а мы с Галиной молчаливые и понятливые, с самого детства приучены, зря не балаболить и языками не трепать. Меня прочь не гнали, но и за стол, вместе со всеми, разумеется, не сажали. А знать о том, что же намечается, хотелось очень сильно, и потому, затаился я серой мышкой на печи, и каждое слово ловил.
Итак, Тайная Вечеря в доме атамана Кондратия Афанасьевича Булавина. Присутствовали: сам бахмутский атаман, Семен Драный с сыном Михаилом, есаулы верховые Банников Григорий и Никифоров Филат, Некрасов Игнат из Голубовского городка, полковник Иван Лоскут, а так же несколько атаманов, старшин и влиятельных казаков из разных станиц. Чтобы скрыть прибытие гостей, все они прибывали тайно, в вечерних сумерках и без огласки.
Отец поднялся из-за стола, оглядел всех собравшихся и заговорил:
- Браты, беда на Дон идет, каратель Юрий Долгорукий с сильным отрядом. Он имеет самые широкие полномочия и поддержку царя, крови будет много, а потому станем биться с ним насмерть. Кто пойдет со мной до конца? Кто за возрождение нашей казачьей вольницы?
Собравшиеся за столом казаки и атаманы поддержали его:
- Мы с тобой!
- Не отдадим наши вольности!
- Побьем князя и его отряд разгоним!
- Долой царя-Антихриста!
- Бей немцев, латинян и бояр с дворянами!
Подняв руку, Булавин остановил выкрики:
- Добре, браты. Тогда прямо сейчас готовиться надо, написать воззвания братьям нашим, не забывшим про волю, собирать припасы, распределить обязанности и решить, кто нам друг, а кто враг, подлежащий беспощадному истреблению...
- Для начала разведку требуется создать, без этого погибнем как Степан Тимофеевич Разин сотоварищи, - напомнил полковник Лоскут.
- Правильно, - поддержал его Кондрат. - Про это мы уже говорили, и было решено, что ты господин полковник, и займешься этим вопросом. Кроме того, за тобой же и должность войскового писаря.
Лоскут встряхнул седые кудри и ответил:
- Принимаю должность войскового писаря.
- Кто будет начальником всего нашего дела? - спросил отец, хотя ответ лежал на поверхности.
- Ты и будешь... - откликнулось сразу несколько голосов.
- Любо! - подхватили остальные. - Ты начал, тебе и тянуть все кумпанство на себе.
Бахмутский атаман приосанился и чуть поклонился.
- Постараюсь оправдать доверие, браты, и не посрамить славы казачьей. Давайте решим, чего мы хотим получить в результате нашей войны против царя Московского.
Слово взял Игнат Некрасов:
- Отделиться от Государя Московского надо и создать то, что в странах Европейских
