сего игрища и отличают от всех посторонних прибавлений. Подивимся еще странности наших мифографов, умевших Ярило причислить к славяно-русским божествам. Посмотрите на мнение нашего народа, как он умеет резко отличать свои обряды.
Преосвященный воронежский, Тихон, передавая нам понятие воронежских жителей, говорит: «Праздник сей, как я от здешних старых людей слышу, называют игрищем, которое издавна началось и год от году умножается, так что люди ожидают его как годового торжества». Если хотят причислять Ярило к божествам славяно- русским, то после этого можно обращать в такие же божества и масленицу, и святки. Костромское и Воронежское игрища разве можно принимать за мифические олицетворения Ярилы?
Костромское игрище отправлялось в воскресенье Всесвятской недели. Народ собирался на площадь после обеда. Из среды его избирался старик; на него надевали старое, поношенное платье, клали на руки гроб с чучелою — Ярилою. После сего начиналось шествие из города в поле. Женщины в это время завываниями и причитываниями выражали скорбь и отчаяние; мужчины пели песни и плясали; дети бегали взад и вперед. В поле вырывали палками могилу и в гробе хоронили Ярилу с плачем и воем. Игрище оканчивалось плясками и играми. В этом обряде ко-стромитян находим очевидное сходство с муромским обрядом Костромы. Погребение Ярилы отправлялось прежде в Калязинском уезде по дороге к Троице Нерли, близ старой сосны. Здесь ныне только осталось одно народное гулянье.
Воронежское игрище начиналось с пятницы Всесвятской недели и продолжалось в субботу и воскресенье. Игрище было на городской площади, за старыми московскими воротами. Сюда с раннего утра собирались горожане и окрестные поселяне. Мир избирал для сего игрища особенного человека. После провозглашения одевали его в разноцветный кафтан, украшали лентами, колокольчиками, на голову надевали раскрашенный бумажный колпак с ленточными кисточками; лицо сурмили красками; на руки привязывали позвонки. Избранный человек в таком наряде назывался Ярилою. Он ходил по площади, плясал и пел песни. Вокруг него толпился народ всех возрастов: одни пели, другие плясали, третьи бились на кулачки. В 1771 году преосвященный Тихон I уничтожил это игрище. Слово, произнесенное им для уничтожения сего обряда, увековечило память святителя.
Близ Галича в селе Туровском, где поклонная гора, происходило почти одинаковое игрище с воронежским. Поселяне и горожане избирали из среды себя старика, поили его вином, одевали в разное платье, шутили и забавлялись над ним. Потом выводили его на луг, где становились все в круги. Молодцы и девицы, подходя к нему, кланялись в пояс. После сего начинались игры и хороводы. Гулянье оканчивалось проводами Ярилы до села или города.
То же самое игрище происходило и в Кинешме. Народ сбирался в рощу, где протекает речка Кинешем-ка, и праздновал игрище Ярилы.
В Нерехте игрище ярилинское называлось конюхов-скою и производилось при речке Солонице. В уезде остались только одни народные гульбища в селах: Кочуровом подле леса Рамишки, Никольском, Писцовом и Сотницком.
В Саввином городке Чистопольского уезда ярилинское игрище производится ночью и состоит из игр и плясок.
В селениях Рязанской и Тамбовской губерний яри-линские игрища производились по селам. Предания и рассказы подтверждают, что горожане сих губерний не участвовали в этом игрище. В игрищах всегда первенствовал избранный миром человек, как в Воронеже.
В Нижегородской губернии ярилинское игрище начиналось 4 июля, вместе с ярмаркою. Поселяне для этого игрища продавали пряжу и на вырученные деньги покупали обновы и лакомства.
В Твери ярилинское игрище начиналось в первое воскресенье после Петрова дня. Народ собирался вечером в Тресвятском саду, близ речки Лазури. Здесь плясали бяанжу, пляску в восемь пар, под балалайку или торбан. На бланжу ряпушницы (мещанки) отпускали своих дочерей поневеститься. Тверские святители, преосвященные Мефодий и Амвросий, уничтожили в Твери ярилинское игрище. Ныне только в Твери сохранилась одна пляска бланжа.
Известные наши старинари, М. Н. Макаров и И. М. Снегирев, об ярилинских игрищах выводили свои заключения. Г. Макаров говорит: «Ярило, кажется, был древний праздник наших вакханалий, буйств, пьянства, великого разврата… Суздальский летописец в числе своих идолов его же называет Яруном» (Предания, к. I, стр. 45). И. М. Снегирев говорит: «Празднество это, соответствуя времени года, местности и духу народа, намекает на чествование языческого божества (?), имевшего у разных народов нашего севера значение то Ареса, то Ерата, или Приапа, смотря по свойству жителей и климата» (Русск. прост, праздн., ч. IV, стр. 61).
Уважая вполне труды сих ученых мужей, мы находим свои основания не соглашаться с их выводами о ярилинском игрище. Принявши однажды и навсегда выводить заключения о народных обрядах только на основании исторических данных, уклоняемся и ныне от всяких предположительных заключений. Наши предания еще едва-едва начинают приходить в известность. Только основательные сведения, собранные из всех мест Русской земли, могут окончательно решить это дело.
Развивание венков
Развивание венков на всесвятское заговенье совершалось в Калуге, Воронеже, Мценске; ныне этот обычай сохранился только в степных селениях. Молодые женщины, девицы и холостые ребята выходили на реку или на родник с своими венками. Здесь прежде разыгрывали хороводы с венками на голове, а потом бросали венки в воду. Молодежь бросалась в воду и доставала венки своих возлюбленных. Девицы и женщины за пойманный венок отдаривали своих защитников поцелуями.
Молодец, после поцелуя, надевал венок на свою голову и назывался для женщины кумом, для девицы красным молодцем. В этих венках пели плясовые песни, а после с кумушками и девицами плясали.
При доставании венков часто случалось, что молодцы, из ненависти к девицам или женщинам, топили венки или развивали. Такой поступок считался оскорблением для женщины и навлекал ссоры от родных. После плясок разменивались венками. Женщины тут же развивали свои венки, а девицы возвращались с ними в свои дома и хранили их до будущей радости, до свадьбы.
Проводы весны
Проводы весны сопровождаются разными обрядами и в разные дни. В Саратовской губернии для сего делали из соломы чучело, одевали его в сарафан и кокошник с ожерельем. Чучело носили по деревне с песнями, а после раздевали и бросали в воду. В старину в степных селениях Тульской губернии избирали мужика, надевали на его голову березовый венок, на кафтан нашивали ленты, в руки давали древесные ветви с полевыми цветами. Такой мужик назывался водок. Его угощали брагой и пирогами, провожали все по селениям с песнями и плясками.
В селениях Симбирской и Костромской губерний поселяне наряжались в оборванные старые платья и представляли из себя хромых, увечных калек,
