— Постой, девушка, — дрогнувшим голосом заговорил Петр, — не кручинься! Мой слуга пошел найти тебе убежище, а я тебя не оставлю. Может, у тебя есть кто родной, а?
— В Вильне, — тихо ответила она, — тетка!
— В Вильне! Ну, постой! Я тебя, может, в Вильну доставлю. Не кручинься, ясная!
В первый раз он говорил с незнакомой девушкой, но в речи его было столько непосредственного чувства, что девушка подняла на него свои полные слез глаза и улыбнулась. Словно небо открылось Петру в этой улыбке.
— Жизни для тебя не пожалею, — сказал он пылко.
В это время раздался голос Кряжа.
— Ау, княже! — закричал он.
— Сюда! — крикнул Петр.
Через мгновенье показался Кряж в сопровождении худенького, маленького человечка. На голове этого человечка была бархатная ермолка, длинные пейсы болтались у него по щекам и путались с жидкой бороденкой. На нем был длинный до пят какой-то подрясник, перетянутый поясом.
Он подошел и тотчас стал быстро кланяться Петру, от чего пейсы его взлетали кверху.
— Кто такой? — спросил Петр.
— А жид, — ответил с усмешкой Кряж, — они, княже, все могут. Вот и он может ее устроить.
— Лейзер, ясновельможный пан, бедный жидочек! Я для вас, пан, все сделаю! Я люблю казаков! Уф как люблю. Я в Сечи у них жил!
— Что ты несешь? Какие казаки?
— Уф, а пан не казак? Пан — русс. Э, я люблю русса! Русс храбрый! Русс такой лыцарь! Ой, вей мир!
— Что он мелет такое? Ты можешь вот ее укрыть где-нибудь потаенно?
Еврей поднял голову, закрутил головою и, подняв руки, воскликнул:
— О, панна Анеля! Ясновельможная панна! А что пан скажет? Он скажет: подай мне Лейзера!
— Убили моего папу и маму, и всех, — с плачем произнесла девушка.
Еврей всплеснул руками
— Ой, вей мир! Какой хороший пан был, и убили! Бедный пан!
А труба гудела уже по городу, созывая отставших. Петр нетерпеливо окрикнул еврея:
— Ну так можешь?
Еврей даже подпрыгнул.
— Ну зачем не могу! Только это так страшно. Казаки придут и узнают. А! Лейзер панну держит, а царь велел всех убивать.
— Что ты врешь! Мы женщин не бьем!
— А казак бьет! Сейчас меня паф и с пистолетом на голова.
— Не болтай! Бери и прячь, — сказал резко Петр, — да покажи нам!
Девушка оставалась недвижна, словно не о ней шла речь.
— Ну а пан даст пять карбованцев? А?
— Десять даст. Прячь!
— Ну и сейчас! Пойдем, пан!
Уже было совсем темно. Петр охватил рукою девушку, но она выпрямилась и сама встала на ноги. Он взял ее холодную руку, и они пошли по извилистым узким улицам, заваленным трупами и обгорелыми бревнами. Кое-где еще дымились догоравшие здания. Изредка раздавался слабый стон раненого. Собаки с окровавленными мордами отбегали от трупов при приближении людей.
— Я не найду сюда дороги, — сказал Петр после нескольких поворотов.
— Ну я приду за паном и проведу! — ответил еврей.
— А обманешь?
— Пусть пан не даст мне карбованцев!
— Ладно!
— Я найду пана завтра и приведу! Ривка, отвори! Это я, Лейзер! — закричал он, застучав в калитку крошечного домика, и едва калитка отворилась, быстро залопотал что-то на своем языке.
— Сюда, паны, сюда, панночка! — заговорил он. — Осторожненько: тут полена везде!
