здорова.
Сейчас она лежит на кровати, полуодетая, опираясь на высоко взбитые подушки.
После мучительного приступа колики лицо у неё бледно, измято, резко проступают все складки и морщины, которых почти незаметно, на этом лице, когда государыня здорова и весела.
Врач Роджерсон, много лет пользующий Екатерину и знакомый со всеми её особенностями, уже собирался уйти, но при появлении Зубовых задержался после почтительного поклона, ожидая вопросов.
– Что так скоро с охоты? – ласково улыбаясь и протягивая руку одному и другому брату, спросила Екатерина. – Я не ждала так скоро вас видеть… Хотя очень хорошо, мой друг, – обратилась она к Платону. – Сердце вам, должно быть, подсказало… Со мной тут неожиданно приключились снова противные колики, но милый мой Роджерсон так же скоро помог… Видите: я снова чувствую себя хорошо… Идите, Роджерсон. Я всё сама расскажу. Уж я теперь могу лечить себя, вместо вас… Хорошо знаю всякие порядки и лекарства…
Роджерсон отвесил поклон и ушёл.
– Я так был встревожен, матушка-государыня, когда мне сказали…
– Вижу… верю. Но успокойся. Ещё повоюем… и поживём. Сама виновата. Не побереглася давеча на молебствии в соборе… Забываю, что не двадцать мне годочков по-прежнему… когда ни холод, ни жар, ни усталь неведомы были… Ну, да ничего. А удачно ли полевал, друг мой?
– Ничего. Завтра будем есть рагу из зайца собственного лова.
– Великолепно. Очень люблю это рагу… Ты весьма кстати поспел. Там явился принц по моему приглашению… Сам желает рассказать мне о своей августовской баталии. Мне приятно будет, чтобы и ты послушал… Мальчуган мой милый, а ты что такой грустный стоишь? Я здорова. Так, пустое было. Верь мне, – обратилась Екатерина к Валериану, который скромно стоял поодаль с печальным, смущённым видом.
– Слава Богу, ваше величество! Я уж очень испугался… Да, сейчас вижу: и следа нет недуга… Правду сказать, я теперь об ином грущу. Вот, слышу, подвиги кругом свершаются. Принц приехал. Героем. Победу посылает Господь моей государыне на суше и на морях. А я тут сижу, время теряю. Хотелось бы и мне послужить родине и моей дорогой государыне.
– Ого! Знаю… слышала… Мой маленький Баярд[153]… Мальчик ты мой писаный… Отличиться охота? Не терпится? Ну, иди сюда, милый… Красавчик ты мой… – как ребёнка, стала Екатерина гладить по волосам и по лицу Валериана, который весь зарделся от гордости и удовольствия. – Успокойся. Потерпи. Недолго уж осталось. Я писала светлейшему. Ответа жду со дня на день… Туда тебя и пошлём… На суше всё же поспокойнее, чем на воде. Жаль мне будет, если что случится. Ишь, куколка какая ты… Создан природой на удивление. Не красней. Я могу тебе это сказать. Других не слушай… Вот заметила я: княжна Голыцина очень с тобой махаться стала… Ого… Совсем загорелся мальчик… Неужели серьёзное дело пошло? Рано руки целовать. Глаза мне не отведёшь тем… Ну, будет. Позвони, узнай: есть там принц? Пусть зовут его, если приехал…
Бодрый, статный несмотря на года, интересный в своём белом с голубым мундире, принц Нассау-Зиген скоро появился в покое.
– Рада, рада вас видеть, принц… – протянув руку для поцелуя и указывая место у постели, встретила героя Екатерина. – Здоровайтесь, садитесь, рассказывайте: как себя чувствуете после боевых приключений? Я читала подробную реляцию. [154] Но послушать очевидца – это совсем иное, чем читать холодные строки… И обсудим заодно: что дальше делать предстоит… Нам пишут из Версаля, из Лондона, из Берлина, со всех сторон, что следует выиграть одну-две баталии и мир будет подписан на самых выгодных для нас условиях… Поглядим. Я немножко расклеилась. А вот один ваш вид действует на меня уже чудесным образом… Говорите же. Мы слушаем вас…
– Дело очень было трудное и опасное, государыня. Когда наша гребная флотилия стала всё уже и уже сжимать кольцо вокруг их флота, шведы, очевидно, поняли, что лучше поскорей выбраться из западни. По их манёврам я заметил, что они решили прорваться к Зунду. Сделал последние распоряжения, часть моей флотилии укрыл за островами, в засаде, на всякий случай… И не ошибся! 13 августа, часов в 11 утра, они дали первый выстрел с адмиральского корабля… Мы, конечно, перестреливаться по-пустому не стали. Всё время лавирую под выстрелами к ним на абордаж… Большие корабли шведов, тяжёлые… Не так послушны им, как нам – наши скорлупки… Но зато и опасностей больше выпало на нашу долю. Хорошее ядро с их стороны топило целый баркас, полный людьми… Вплавь люди спасались на другие суда… Но все, гвардия особливо, истинно героями оказали себя. Кавалер Литта славою покрыл и оружие вашего величества, и себя! Два-три часа тянется бой… Кружимся мы вокруг кораблей высоких, как злые псы медиоланские кругом ощетиненных кабанов… Держится кучей шведский флот… Удалось наконец нам первый катер отбить сорокапушечный… Взошли на него… А там, почитай, и людей нет. Успели все враги в лодки прыгнуть, как воробьи во все стороны разлетелись. Там их другие корабли и приняли… Удача ободрила наших… Глядим, и на втором катере вашего величества флаг вместо шведского взвился… Я на адмиральский корабль главные силы направил. Только мы успели с ним справиться, как я взошёл на него, а тут из-за островов гром баталии новой грянул. Часть судов их наутёк кинулась, на нашу засаду наскочила… Но всё же до конца битвы далеко. А уж день клонится к вечеру. Без хлеба, без воды люди по шести-семи часов в огне выдерживают… Я, конечно, по возможности менял отряды… А как стемнело, решил последний удар нанести… Повёл все силы в бой… И только к 10 часам Господь помог полное одоление получить над врагами… Уходить стали в свою сторону, разными курсами, кто как успел прорваться мимо наших сил… Да в наших руках тоже немало оставили: кроме корабля адмиральского – четыре катера сорокапушечных, галеры три… Офицеров сорок, матросов мало, тринадцать человек всего. Не хотелось им, видно, в плену сидеть. Вплавь кидаются, если на лодках уйти не успели в минуту последнюю… Потонуло немало… Помяни, Господи, души храбрецов, и наших, и их.
– Аминь, милый принц! Это была одна из славнейших ваших побед, которая войдёт в историю не только российскую, но и всемирную. Примите ещё раз мою благодарность! Видите, один ваш рассказ влил силы и здоровье в моё тело. Я встану сейчас… Глядите, как эта простая геройская картина повлияла на других слушателей… У друга моего слёзы на глазах… Слёзы радости. А это милое дитя! Он весь пылает… Я вижу: вы хотите выразить свой восторг принцу… Не сдерживайтесь… Я первая… я сама хочу поцеловать геройское чело… Подите сюда, принц!..
