даже порой сам сталкивающий для этой цели обоих соперников.
– Что могу сказать?! Я в таких пасквилях не судья, пока прощения прошу, благодетель. В суд, по делам пора… Мытарят меня… И конца нет… Последние гроши проживаю. Уж не взыщи…
– Нет, нет, я знаю. Не держу тебя. Обедать приходи… Да, кстати: правда, что на последней игре у графа Матвея Апраксина семёновский капитан Жедринский тридцать тысяч проставил?
– Верно, ваше превосходительство. Я сам и был при том. Больше тридцати. В семидесяти сидел. Да сорок отыграл кое-как. А остальное гнать пришлося. Не беда, Апраксин к Жедринскому на фараон заглянет, они сквитаются. Банку всегда больше, чем понтам, везёт, дело известное.
– Правда твоя. Ты мне дай знать. Я тоже заеду на вечерок к ним, когда побольше игра там будет…
– Не премину, ваше превосходительство. Ваш слуга…
И с низким поклоном поэт вышел от фаворита…
Тяжёлые минуты пришлось пережить на другой день императрице, Зубову и всем обитателям столицы.
Около полудня какие-то отдалённые, глухие удары, словно раскаты далёкой грозы, стали доноситься до слуха всех, живущих в Петербурге и его окрестностях.
Заслышав бухающие удары, Екатерина вздрогнула, побледнела и подняла глаза на Зубова и других, кто сидел и стоял вокруг её невысокого стола, за которым совершала государыня свой малый туалет.
– Канонада! – едва могла выговорить Екатерина. – Так близко… Послать узнать: что такое?..
Несколько человек кинулось из комнаты.
Зубов тоже сделал было движение, но почувствовал, что ноги ему не повинуются, и стоял жалкий, позеленелый, с дрожащей нижней губой.
Другие тоже выглядели не лучше.
И вдруг, как боевая труба, прозвучал голос государыни, совершенно и быстро овладевшей собою:
– Да что вы, друзья!.. Я и забыла, мне нынче принц писал, что адмиралы мои победу готовят над шведским флотом, который умышленно ближе к берегам нашим подманили. Успокойтесь, принц вести пришлёт скоро…
И она приказала продолжать свой туалет как ни в чём не бывало и вышла потом к ожидающим её напуганным придворным, спокойная, ясная, даже весёлая, как всегда. И, глядя на эту удивительную женщину, все воспрянули духом.
Но испытание не кончилось. Прискакал с берега курьер. Ещё сама Екатерина только знакомилась с подробным донесением, а уж все близкие знали, в чём дело.
Принц Нассауский выслал разведочные суда своей гребной флотилии издали наблюдать за ходом морской битвы двух сильных флотов. Командир одного русского фрегата, не поняв сигнала, вышел из строя и сломал всю линию русских кораблей. Желая поправить дело, старик адмирал Крузе подал сигналы перестроиться. Вся русская флотилия круто повернула к берегу. Лодки принца приняли это за бегство. Дали знать Нассау, и тот послал гонца известить Екатерину. Подступ к столице мог оказаться незащищён, и государыня должна была принять меры…
Пока потрясённые этой вестью министры и сановники, военные и гражданские чины обсуждали, как поступить, на Выборгской стороне громко прогремела пушечная канонада…
– Шведы входят в столицу! – с ужасом пронеслось по всему городу.
Кто мог, бросились бежать.
Бледная, со слезами на глазах, Екатерина приказала немедленно узнать, что там происходит.
Прошло больше часу.
Молча сидели все и ждали. Из сараев уже выкатили кареты, вывели и заложили лошадей. Стали спешно собирать всё самое драгоценное и необходимое.
Наконец прискакал посланный гонец, за ним явились Архаров, и Рылеев:
– Успокойтесь, ваше величество. Врагов не видно… Это несчастье вышло небольшое. Видно, уж Господь попустил… В лаборатории, на артиллерийском дворе, огонь заронил кто- то… До пятисот бомб снаряжённых взорвало на воздух.
– А погреба? Порох там…
– Всё цело, государыня… И не убило никого. Один солдат сгорел. Видно, он трубкой огонь и заронил… Покарал его Бог… Всё цело. Стёкла повыбило… Дело пустое…
– Ну, слава Богу. Не попустил Господь. Что ещё там?
Бурей ворвался второй гонец:
– Бог милости послал, ваше величество! Прощенья просит принц. Не понял он боя… Напрасно потревожил своим донесением… Отбиты шведы. Флот наш под защитой своих батарей у Сескари стоит… Вот тут всё писано…
