Бандиту для профилактики, и дело с концом.
Насчет салона красоты Иван попал в самую точку. Я даже не могла себе представить, какое удовольствие могут доставить простейшие косметические процедуры. Проблемы, свалившиеся на мою голову, разом перестали казаться катастрофой.
Что с того, что вчера убили совершенно незнакомую мне женщину? Только в нашем городе каждый день случается несколько убийств. А сколько их совершается каждый день в масштабах страны? Еще остаются войны, терроризм и межнациональная вражда… Если оплакивать все безвинно загубленные души, то придется рыдать без остановки все двадцать четыре часа в сутки.
Что такого в том, что папа оказался вчера на Пролетарке? Серебров-старший, возможно, разрабатывает очередную грандиозную бизнес-идею и по этой причине находился в том районе. Пока дело не сдвинулось с мертвой точки, он не желает ставить меня в известность и поэтому наплел околесицу про деда-гомеопата. Очень даже может быть.
Царапины на груди? Так это много лучше, чем даже растянутая связка Ивана, по крайней мере, они практически не болят. А наглого котяру я куда-нибудь пристрою еще до конца следующей недели.
Правда, Оглоедов загремел в больницу… Ну, ведь он почти не пострадал и, судя по зверскому аппетиту, находится в отличной форме. Надеюсь, скоро появится на работе.
Какие еще у меня накопились проблемы? Генка? Так пусть подавится своими елочками вместе с сиренью и жасмином. В конце концов, Лариска имеет неплохой художественный вкус. Под ее чутким руководством любая фирма по ландшафтному дизайну превратит мой участок в оазис за считаные дни.
Что еще плохого? Убитая горем Антонина? Тоже мне трагедия! Оформлю ей в компании беспроцентный кредит. Купит мебель лучше прежней, заживет припеваючи.
Придется пережить лишь тот факт, что я никогда не узнаю, почему та женщина хотела со мной встретиться и где она взяла мои детские фотографии. Но, думаю, мое врожденное любопытство как-нибудь переживет подобный удар. Все, решено: не стану даже перезванивать Никите Когтеву! Не желаю ничего знать ни об убитой, ни о ее родственниках, ни о причинах ее интереса к моей персоне.
Когда с моей прической было покончено, я выбралась в холл салона, где располагалась барная стойка. Лариска и Иван уже ворковали там. Причем наш полуабхазский друг уже успел накидаться коньяком, поэтому, наплевав на свою многострадальную ногу, пытался организовать моей подруге массаж предплечий.
— Кто тут у нас подрабатывает массажистом? Почем сеанс? — Я взгромоздилась на высокий барный табурет.
— О-пань-ки… — Поддатый Иван придирчиво оценил результат стараний специалистов салона красоты и выдал заключение:
— И кому я, такая красивая, достанусь?
— И никому, — в тон ему подыграла я. — А Антонина?
— С ней еще работают. — Лариска, с накрученными локонами, потянула из трубочки сок — что ж, она у нас сегодня за рулем. Без всяких угрызений совести я заказала «Кампари» со льдом и апельсиновым соком.
— Устроим кутеж? — Ивану в настоящий момент море явно было совсем по колено.
— Ни фига, — грымнула я на него. — Дождемся Антонину и по домам. У нас котяра голодный… И вообще, мой организм нуждается в усиленном отдыхе.
— Как прикажете, гражданин начальник, — дурашливо козырнул Иван. Он уже уяснил, кто в нашей компашке за главного, и, кажется, примирился с этим фактом целиком и полностью.
Не прошло и десяти минут, как в холл вплыла моя секретарша. То есть о том, что это именно Антонина, я догадалась только по ее офисной одежде, которую она со вчера так и не имела возможности поменять. В остальном же перед нашими глазами предстала шикарная особа, с копной густых каштановых волос и выразительными чертами лица. Небрежная челка удачно скрыла чрезмерно высокий лоб девушки, придававший ранее всему облику несусветную долговязость. Подумать только, еще неделю назад я мысленно величала ее не иначе как костлявой каланчей или тощей дылдой. Да что я, ее собственный муж, если не ошибаюсь, обозвал девушку напоследок кобылой. Теперь, благодаря высокому росту и худосочной фигуре, мою секретаршу вполне можно принять за профессиональную манекенщицу, демонстрирующую коллекцию строгой деловой одежды.
Ну, все, прощай теперь деловой настрой в моей компании! Ничуть не сомневаюсь, что с этого момента весь коллектив, состоящий практически полностью из мужчин, начнет безо всякой надобности ошиваться в моей приемной, чтобы потом самозабвенно обсуждать в курилке метаморфозы, случившиеся с секретаршей.
Поблагодарив маму Ивана, мы направились к нашей «Ниве». По пути какой-то молодой парень, засмотревшись на Антонину, едва не угодил в открытый канализационный люк, несмотря на то что дыра в асфальте была со всех сторон обставлена предупреждающими знаками.
Утром меня бессовестно разбудил телефонный звонок. Стряхнув сонного Бандита с простыни, я выползла из постели и в сомнамбулическом состоянии поплелась в гостиную. Заспанная Антонина уже успела снять трубку.
— Анна Дмитриевна, тут Когтев на проводе. Говорить будете?
Черт, я же обещала себе, что не буду с ним разговаривать. Не желаю ничего знать про убитую.
— Скажи ему, что я еще сплю.
Секретарша положила трубку и отправилась на кухню. Котяра вмиг прошустрил следом за ней, а я вернулась в спальню в надежде досмотреть последние сны. Но поспать мне не дали. Снова зазвонил телефон. Кому еще в девять часов утра вздумалось меня беспокоить? Все близкие отлично знают, что в выходные я раньше одиннадцати не встаю.
Антонина просунула голову в мою комнату.
— Там некто Верещагин Валентин Сергеевич, говорит, что народный депутат… нашего автономного округа… Вас спрашивает.
— Верещагин?.. Это такой слащавый борец с коррупцией и преступностью? — Я припомнила физиономию нардепа, изредка мелькавшую на кабельном телевидении и в прессе. Но лично мы с ним никогда не знакомились и даже нигде случайно не пересекались. — Что ему нужно?
— Он не сказал. Только представился и попросил вас к телефону.
Я проследовала в гостиную и взяла трубку.
— Анна Дмитриевна Сереброва? — спросил приятный, чуть хрипловатый баритон.
— Да, я вас слушаю.
— Извините, что беспокою вас дома. Но дело не терпит отлагательств. Я с шести утра на ногах, и, признаюсь, пришлось изрядно потрудиться, чтобы добыть ваш домашний телефон.
Что заставило птицу такого полета интересоваться моей скромной персоной?
— Чем могу быть полезна?
— Вы уже видели сегодняшний номер «Народной трибуны»?
— Честно говоря, вы подняли меня с постели.
— Простите. Дело касается убийства и пожара на Салютной. У вас есть в доме факс?
— Да, — пролепетала я, пытаясь сообразить, откуда ветер дует. — Не кладите трубку.
Я поднялась в кабинет и нажала кнопку старта на факсимильном аппарате. Когда листок с
