всерьез беспокоиться о его судьбе. Мост мне тоже нужен, как зайцу стоп-сигнал. Денег у меня и так с головой, а наполеоновскими амбициями я, в отличие от папы, не страдаю. Но Серебров-старший, кажется, увяз в дерьмеце. Не знаю пока, каким боком, но, чует мое сердце, увяз по самые помидоры. А с этим надо что-то делать! По крайней мере, ход следствия придется держать под контролем: мало ли чего ретивые стражи порядка накопают. Нельзя исключать и того, что папа засветился возле квартиры убитой. И с газетой тоже неплохо бы разобраться. Кто автор заметки, откуда получена информация, как попала в номер? А еще Верещагин абсолютно прав насчет этой убитой — пенсионерки, ее связи тоже имеет смысл прозондировать…
Но, в любом случае, начну я с папы. Сейчас перекусим с Антониной и двинемся в город. Сначала прижму к стенке старого пройдоху, хотя подозреваю, что Серебров-старший уйдет в глухую несознанку и лучше не рассчитывать на его искренность. А ближе к вечеру мы поедем в больницу выписывать нашего юриста. Нарисовав таким образом ближайшие планы, я покинула берег, оставив на растерзание ветру мои художества на песке.
Въехать во двор у меня не получилось. Ларискина «Нива» разместилась аккурат по центру проезда, не оставив шансов протиснуться ни справа, ни слева. Черт, я совсем забыла, что вызвала нашу сладкую парочку прикрывать тылы на время визита Верещагина. Сам визит мои друзья, разумеется, уже проморгали, но зато поспели к обеду.
Я припарковала свою машину за забором, а сама прошла на территорию участка и враз окаменела от ужаса. Антонина, Лариска и Иван со свекольными рожами носились по двору, размазывая слезы и сопли. Поскольку аллергия, как известно, болезнь не заразная, то наверняка случилось что-то страшное.
Зареванная троица заметила мое появление и хором принялась нечленораздельно мычать и размахивать руками.
Преодолев ступор, я ринулась к ним с воплями:
— Вашу м…! Прекратить истерику! Что произошло? К счастью, никаких новых трагедий в мое отсутствие не случилось. Минут за десять из сопливой команды мне удалось вытрясти следующее. Иван с Лариской приехали вскорости после нашего с Верещагиным отъезда. Они нечаянно опоздали, так как прокололи по дороге колесо и ставили запаску. Антонина пошла на кухню готовить гостям кофе, а Иван тем временем со всей своей молодецкой дури плюхнулся на диван в гостиной. Последовал странный щелчок — слетел колпачок с припрятанного мною газового баллончика. Почувствовав у себя под попой что-то твердое, Иван привета! и принялся шарить рукой между подушками. Наковыряв какой-то предмет, он уже взял его в руку, но тут растянутая нога не выдержала его полусогнутой позы, и бедолага рухнул на пол. Рука с зажатым в ней баллончиком ударилась о деревянную ручку дивана, вследствие чего струя слезоточивого газа вырвалась на свободу.
Иван схватился за лицо, а Лариска и подоспевшая из кухни Антонина кинулись к нему на помощь, не понимая, что произошло. В результате все трое нахватались газа. В шоке они выбежали на улицу, даже не догадавшись промыть глаза водой. Мне пришлось в срочном порядке включить поливочную систему, и методом интенсивного омовения групповую истерику удалось вскорости прекратить.
Только минут через сорок мы рискнули войти внутрь коттеджа. Газ уже успел выветриться. Во всяком случае, мои чувствительные глаза не ощущали никакого дискомфорта. И тут я вспомнила про Бандита. Его, сердешного, забыли где-то в доме, и он вполне мог отравиться газом. Все в срочном порядке рассеялись по комнатам в поисках животного.
— Ой, горюшко, — послышался из кухни голос Антонины.
Мы все кинулись туда. Секретарша держала на руках вялое лохматое тельце.
— Он живой? — Я выхватила у нее кота и тут же поняла, что он еще дышит, но реагирует очень слабо. — А ну, открой глазки, посмотри на меня, кысенька золотая.
Кот с трудом разлепил глазищи, окинул меня недовольным взглядом и неожиданно икнул. Я оторопела, вслед за чем уловила легкий запашок и принюхалась к кошачьей морде.
— Рыба, ей-богу, рыба.
Антонина бросилась к раковине.
— Во, Бандюга… — Она продемонстрировала присутствующим здоровенный огрызок рыбьего хребта. — Я утром шмат осетрины достала из морозильника, хотела поджарить к обеду. Там с полкило было, если не больше.
— Ни фига себе! — выразил восхищение Иван.
— Так, выходит, он газом не отравился? — Лариска издала вздох облегчения.
— Он, гад, нашей осетрины обожрался. Едва дышит, — поставила я суровый медицинский диагноз.
В подтверждение моих слов кот еще раз икнул и закатил глаза.
— Как говорится, в большой семье таблом не щелкай, — развеселился Иван, принимая Бандита из моих рук. — У-у-у, да ты, братец, и впрямь на полкило потяжелел.
— А он не сдохнет от переедания? — забеспокоилась Антонина.
— Не с нашим счастьем, — проворчала я. — Зато мы имеем все шансы умереть от голода. Между прочим, он слопал наш обед.
— Это горе поправимо, — заявила Лариска. — Собирайтесь, пообедаем в ресторане.
Через полчаса, оставив всех наслаждаться обедом в кабаке, я направилась к родителям.
Как и ожидалось, ничего полезного от папы добиться не удалось. Да, он интересовался мостом. Да, имел контакты с московским банком. Но, по большому счету, этот проект для нашей компании — утопия, поэтому Серебров-старший и не ставил меня в известность. С депутатом Верещагиным лично не знаком и даже не делал попыток вступать с ним в переговоры.
Я показала папе факс с заметкой из «Народной трибуны». Он высказал крайнее удивление по этому поводу и заявил, что не представляет, что это значит и кто стоит за подобной провокацией. Еще он потребовал, чтобы я занималась работой и не совала свой нос куда не следует.
Пообещав закончить завтра переговоры по нашему тендерному предложению, я откланялась, несолоно хлебавши.
Позвонила Лариска и сообщила, что вся компания движется на Левый берег к Антонине. Секретарша попросила подбросить ее домой за вещами. Раз уж она пока живет у меня, то ей нужна какая-то сменная одежда.
В половине пятого мы все пересеклись у больницы. Оглоедов уже поджидал нас там в позиции низкого старта. Поначалу, правда, он впал в легкую прострацию при виде сменившей имидж Антонины, но затем скорехонько сориентировался, распушил хвост и всю дорогу к моему дому что-то ворковал девушке на заднем сиденье автомобиля.
Лариска с Иваном за город решили не ехать и распрощались с нами еще возле больницы.
Получив свою «Тойоту» в целости и сохранности, наш юрист, понятное дело, домой не торопился и напросился на ужин. Пока Антонина возилась на кухне со стряпней, он суетился вокруг с упорством мартовского кота и элегантностью слоненка, вступившего в пубертатный период.
Рабочий день, как я и предполагала, начался с того, что все мужское население нашей конторы по очереди побывало в моей приемной, что безумно раздражало Оглоедова. Он всячески пытался воспрепятствовать ажиотажу, возникшему вокруг резко похорошевшей Антонины. Сама девушка, не избалованная мужским вниманием, страшно смущалась и периодически отсиживалась в моем кабинете, кляня судьбу на чем свет стоит. К
