Мулат шевельнул бровью и взял купюры. Махнул рукой и молча проследовал в комнату, Альбинос вздохнул и направился за хозяином.
— Ты здесь постой, — бросил Лохматому мулат.
Лохматый попятился и не заметил короткого цепкого взгляда, который его бесцветный спутник бросил на те деньги, которые попали к мулату в руки. Лохматый прислонился к стене и предвкушал. Его больное, истерзанное депресняком тело трепетало и радовалось, будто пустыня предчувствующая дождь.
Парни вернулись.
Мулат протянул пакет. Большой пакет. Лохматый надорвал его и жадно втянул по очереди обеими ноздрями.
— Ну что? — Альбинос хлопнул Лохматого по плечу. — Идем?
Лохматый некоторое время стоял с опущенными веками. Потом кивнул и развернулся.
Грохочущий лифт спустил их вниз.
На улице Альбинос неторопливо одел тонкие лайковые перчатки, протянул левую руку, широко улыбаясь, приобнял ободрившегося наркота и шепнул на ухо:
— Ну как товар?
— Зашибись…
Альбинос сделал неуловимое движение — лохматый обмяк и повис на его плече. Коротко оглянувшись, Альбинос отвволок вялое тело к железной дверце, ведущей в подвал какого-то магазинчика и усадил блаженно улыбающегося ширяльщика прямо на снег.
Достав из кармана шприц, Альбинос виртуозно воткнул его в вену на тыльной стороне ладони Лохматого и выпустил туда все содержимое. Когда поршень дошел до отказа, Альбинос вытянул его назад вместе с черной кровью и снова выдавил поршень до отказа. Шприц он так и оставил торчать в вене.
Он не спеша извлек из карманов Лохматого деньги, дурь и направился к машине.
По пути он чуть не растянулся, поскользнувшись на припорошенном снежком льду, но не выругался, а только поморщился.
Снова вернувшись на Васильевский, БМВ остановился около сфинксов. Альбинос переместил собакоголового на переднее сидение и стал ждать.
НА СЦЕНЕ НЕ ШИРЯТЬСЯ
«Шевроле» свернул с шоссе. Проехал по извилистой дороге в глубину заснеженного леса и затормозил на развороченной строительной площадке. На задворках старого обтрепанного здания красовался ряд машин. Чаще встречались БМВ. Иногда «Мерсы».
Остановились.
— Это что? — Растеряно спросила Рита. — Это кабак?!
— Хе-хе! — Мишенька загадочно улыбнулся. — Тут круто!
Компания покинула салон и, пройдя по тропинке, вытоптанной в грязном мокром снегу, уперлась в серую, загаженную цементом дверь.
— И что? — снова спросила Рита.
— Сейчас все узнаешь… Не суетись, — Анечка в нетерпении переступила с ноги на ногу.
Она так и не выпустила из рук газету.
— Ты что, жить будешь с этой газетой? — усмехнулась Рита.
— Ага… Она меня прикалывает. Ты же живешь с калейдоскопом.
Дверь распахнулась.
Огромный негр скользнул цепким взглядом и запустил внутрь.
Внутри было совсем по-другому. Хотя металлическая мебель и обитые дюралевыми листами стены со следами пальбы говорили о том, что хозяева готовы ко всему.
Табличка на стенке предупреждала:
Рита покосилась на Анечку. Та в своей обычной манере пояснила:
— Ну тут очень весело и все такое… А если передоз, то они на машине вывозят и на улице кидают. Убитые, понятно, не на смерть, а от дури. Никому нет дела, как все потом. Им главное, чтобы тут никто не сдох.
— Что прямо так? — не особо удивляясь, спросила Рита.
— Да-а-а… прямо так и все такое… Заходи. Тут весело.
— Что, прямо в снег?
— Ну да… буб-бум… Заходи.
— Так ведь сдохнуть можно! — воскликнула Рита.
— Ага… Можно. Поэтому они поближе к городу кидают — может, кто подберет.
Они прошли через звенелку. Несколько раз. Анечка никак не могла покинуть этот атракцион. Она уже выложила на стол ключи — звенело, потом всю мелочь — звенело, сняла брелок — все равно звенело.
— Ну, я уже не знаю. — Анечка развела руки. — Ну, у меня еще спираль стоит.
— Что, от кипятильника? — охранник довольно осклабился.
Огромный черный амбал ощупал на предмет оружия. Так его, типа, не было. На стене в коридоре висела другая табличка:
Гардероба в клубе не предполагалось. Да и не жарко тут было.
Около танцпола красовалась еще одна надпись:
Черные танцоры в белых плавках заученно томились на маленькой сценке посреди зала, отражаясь в черном стекле пола. Народу было не много.
— Пойдемте в тот милый уголок, — предложил Мишенька и первым направился к свободному столику.
Анечка устроилась у стены и снова раскрыла перед собой газету. Мишенька, отодвинул стул для Леры, потом хотел оказать любезность и Рите, но та уже позаботилась о себе сама.
Она вытянула ноги в сторону танцпола и закурила. К счастью, она уже достигла уровня, когда количеством напитков или травы трудно что-либо изменить. Мозг в таком состоянии довольно долго может служить верой и правдой. Только потом, если не протрезветь постепенно, а вырубиться окончательно, трудно что-либо вспомнить.
Подбежал официант — мальчик-гей с заячьим хвостиком на коротких штанишках.
