— В Ла Дефанс. Там есть небольшой чудесный клубешник, — ответил Андрэ на незаданный вопрос.
Но это было понятно. Роботам не нужно говорить вслух. Марго оглянулась. Несмотря на то, что глаза Поля скрывали синие голограммы, было видно, что он в крайней степени замешательства. Наверное, он все-таки робот.
Марго никогда бы не вспомнила, где эта чертова дискотека.
Они долго брели по территории какого-то предприятия вслед за Андрэ, пока не вошли в абсолютно черную дверь и не двинулись по металлическому коридору. Репортер первый шагнул на грохочущие металлические листы пола. Далеко впереди светилась голубым светом вывеска.
— «Эдем», — прочитала Марго, когда они подошли поближе.
Голубой свет вывески упал на лицо Андрэ, репортер шлепнул ладонью по черному стеклу, устроенному сбоку от стального шлюза. Стекло вспыхнуло ультрафиолетом, просвечивая сквозь пальцы.
Створки шлюза разъехались. С охами и ахами веселая компания роботов ввалилась внутрь. Прямо в руки ангелов в сферах и серебристых комбезах, которые и ощупали тела пришедших десантников металлоискателями.
— Что это означает, что ты приложил к стеклу ладонь? — спросила Марго, когда ангелы их отпустили.
Но не получила ответа.
Репортер загадочно улыбнулся и опять припечатал ладонь к такому же стеклу — на этот раз оно находилось на поверхности кособокого агрегата, напоминающего банкомат. Только карточку там сунуть было некуда. Кроме темного прямоугольника под ладонь, небольшого индикатора, по которому бегали зеленые циферки и покореженного дизайнерами ковшика, куда сыпались светящиеся в ультрафиолете круглые фишки, никаких других приспособлений на агрегате не было.
Репортер выгреб из ковшика фишки и отсыпал каждому из роботов по пять штук.
— Одна фишка — один напиток! — пояснил он и скомандовал. — Монопри! Идем!
Репортер привычно углублялся в чрево «Эдема» по металлическому коридору, на стенах которого танцевали таинственные ультрафиолетовые, оранжевые и сиреневые отблески. Из глубины заведения доносилась космическая музыка. Марго тискала в потной руке фишки и была уверенна, что несомненно они идут на корабль! Да, конечно! Андрэ ведь сказал, что знает, куда идти.
Репортер остановился перед кабиной следующей телепортахи и снова приложил руку к ультрафиолетовому стеклу. Дверцы разъехались, и репортер шагнул в светящуюся кабину.
— За мной!
Десантники последовали. Телепортаха завизжала, задрожала, закружилась и через несколько секунд замерла. Тихий щелчок и камера распахнулась. Грохот, сияние и иллюзорные абстрактные пейзажи, созданные непрерывным движением нескольких лазерных пушек окружили прибывших. Белое сияло цветом электрического разряда, приводя в восторг и заставляя чаще и глубже вдыхать и чувствовать прилив радости. Простой беспричинной радости. Так радуются дети ярким оберткам и новогодним игрушкам. И Марго увидела, что внутри корабля много, очень много таких же как они сами счастливых роботов, живущих чистой и радостной жизнью духа. Вот, где истина! Вот оно блаженное сияние белого света. Не краткая вспышка во время оргазма или случайный результат сна, а море! Море белого света!
Вот оно будущее! Чистая духовная субстанция, свобода от плоти и земных пут.
— Дайте мне электричества! — сказала Марго громко и протянула руки к холодному лучу лазера.
На фоне темного стеклянного потолка возникали световые лабиринты, треугольники, пирамиды, сложные фигуры, напоминающие пантакли или магические фигуры тантры. Эти фигуры, казалось, вонзаются прямо в мозг, вызывая в нем то наслаждение, то печаль, то внезапную дрему. Но это было приятно. Это мельтешение превращало робота поступившего в помещение в кусочек пространства, в кусочек музыки, в кусочек света и ритма. Марго убедилась окончательно в том, что она попала домой. Она остановилась, ошеломленная.
Поль ткнулся в ее спину и чуть не потерял свои очки.
— Ну вот…
— Да сними ты их, тормоз! — воскликнула Марго, возлюбившая всех окружающих чистой христианской любовью. — Мы вернулись назад! На нашу планету! Тормоз! Сними скорее очки! Мы — дома! Разве ты еще не понял этого?
Поль послушно повесил синие глазки на ворот фуфайки, и лицо его начало розоветь и таять.
— Знаешь, зачем здесь ультрафиолет? — Андрэ наклонился к Коше и оскалился. — Это от вампиров. Если придет вампир, то он сразу сдохнет. Его кожа начнет расползаться, и он рассыплется в прах…
Говоря это, репортер как бы невзначай скользнул по бедру Коши, вызвав в ее теле приятную волну.
— Ты хочешь узнать, не расползаюсь ли я? — задорно усмехнулась она. — Но я не могу расползаться, я — робот!
Андрэ светился все сильнее, он полыхал коконом оранжевого сияния, которое в ультрафиолете стало только виднее. Изнемогая от непереносимого счастья, Марго рассмеялась и вступила в танцеворот.
Надо прыгать!
Ритм расталкивал почти физически. И от этого состояние приближалось к оргазму. К чудесному чистому оргазму без участия другого тела или собственной фантазии. Все это было лишним. Хотя, возможно, наоборот — все эти тела, что содрогались вокруг стали участниками одной огромной виртуальной оргии.
Групповой секс на расстоянии.
Но для роботов ведь нет ничего невозможного!
Спустя время, которое трудно было оценить в минутах или часах, диджей в черной блестящей «Сфере» сдвинул тональность, и «колбасники» очнулись уже мокрые и запыхавшиеся. Мельтешение световых знаков прекратилось, и танцпол поглаживала нежно- розовая лазерная волна. Головы танцующих мерно всплывали над ее световой поверхностью, точно чайки на поверхности океана. Первые стайки поплыли к поилкам.
— Пить! — воскликнул Макс и швырнул свое тело к сияющей стеклянными молдингами стойке.
Холодный жгут статического разряда, заключенный внутри стеклянного шланга превращал эти молдинги в исключительно фантастическое зрелище. Но так и должно быть на их планете. А как же она называется? Эдем? Да, конечно, это Эдем. На входе же было написано!
Марго нисколько сейчас не удивляло, что на планету можно было попасть, войдя в клуб на Земле. Почему бы нет? В «Кваке» или «Дюке Нукене» попадают ведь на другой уровень через телепортаху. Зато теперь Марго познала мудрость — вот где был первозданный рай, он был на другой планете. На планете Эдем. И в этой мудрости не было никакой печали.
— А мне стало весело! — сказал Поль, просовывая довольное лицо между Андрэ и Максом. — Мне, действительно, стало весело! Я никогда бы не подумал, что смогу так веселиться!
