— Неужели тебя это не пугает? — спросила с ужасом Марго Танк.
— Как тебе сказать. Я стараюсь не тратить энергии на бесполезные эмоции. То есть я понимаю, что есть определенный порядок вещей. У государств, цивилизаций и эпох есть свои задачи, а у меня, как личности, которой все это фиолетово, задача проста — выжить и прожить жизнь с удовольствием. Пока я справляюсь с этой задачей.
— Но все-таки какая-то разница есть, — неуверенно сказала Марго и задумалась.
Она высунула руку в окно, чтобы чувствовать упругость холодного вечернего ветра. Густеющий сумрак летел навстречу, чиркая встречными огнями, светофорами, рекламами.
— А, может быть, — продолжал Андрэ, — среди людей уже живут роботы, только люди об этом не знают. А возможно, и сами роботы, живущие среди людей, не догадываются, что они роботы. Вот так-то, — подвел он итог и свернул с проспекта.
— Черт побери! — воскликнула Марго. — Как же ты все время попадаешь на зеленый? И как ты так легко попал в дартс у Поля в студио? Это тоже «Блисс»? Он делает тебя удачливым роботом?
Андрэ молча улыбнулся.
— Бли-и-и-и-и-и-ис! — заорала Марго, переполняясь восторгом.
Надо же, как просто все объяснил Андрэ! Наконец-то ей стало все понятно. Вот в чем смысл ее личной жизни — обойти все препятствия и препоны, которые жизнь создает ей на пути, и сладенько докочумать до гробовой доски. И умереть с сознанием: «Меня ни разу никто не поимел!» И торжественно отбыть в царство теней.
— Ну что ты орешь, как ненормальная! — поморщился Андрэ, прикрывая рукой правое ухо. — Остальные-то люди никак не роботы!
— Постой! Но если это так легко, тогда почему все люди не пьют с утра до ночи этот «Блисс», и не становятся мгновенно гениальными и волшебными?!
— Я же сказал. «Блисс» ничего не дает. Он проявляет то, что есть. Как ведьмина мазь. Каждый может сварить зелье и намазаться, но не каждый полетит на шабаш. Разве ты не согласишься со мной? — Бретон дьявольски осклабился и загадочно закончил фразу. — Много призванных, но мало избранных — так кажется говорится в одной древней книге.
— Да. Это Библия. Но разве роботы уже были тогда?
— Марго! — расхохотался репортер. — Когда-нибудь меня убьет твоя буквальность.
— Да?! — Марго поняла, что сморозила глупость, но не поняла какую.
— Я давно заметил, — пояснил Андрэ, — но до сих пор не могу понять, почему все гении ужасные дебилы. Все добрые люди жуткие твари, а злодеи часто приносят благо. Возможно, у этого явления есть какое-то рациональное объяснение, но мне пока не удалось его найти.
— Разве может злодей принести благо?
— Знаешь, был один доктор в фашистской Германии. Звали его Менгеле. Так вот. Он был ужасным садистом. Он умершвлял людей из любопытства, он обращался с ними, как с лабораторными мышами, живьем разбирая на запчасти. Он перешивал половые органы от одних людей к другим, пересаживал сердца, мозги. Охлаждал людей, испытывал силу болевого шока. Все это он делал с чистой идеей узнать истину о том, как устроен человек. Можено было собирать эти сведения столетиями, пользуясь случайной статистикой, но он убил тысячи людей, чтобы удовлетворить свое любопытство прямо сейчас.
— Что же в этом хорошего? — побелевшими от ужаса губами спросила Марго.
— Ужас в том, что его не казнили. Он дожил до старости. А его наработки не только не уничтожили, но и пользуются ими до сих пор. Вот так!
— Так ты оправдываешь его?
— Я просто показал тебе, насколько неоднозначен мир. Мне вообще посрать. Единственное, что меня волнует — не оказаться в пациентах. Поэтому я не пью всякое говно, не трачу попусту нервы и не ширяюсь дерьмом. Короче, я употребляю только чистые продукты.
БМВ повернул в тихий переулок.
Стало уже почти темно.
Марго задумчиво смотрела на огоньки приборной доски стиснутая по-прежнему ужасом.
— Ну что ты? — хлопнул ее по плечу Андрэ. — Менгеле уже умер. Сейчас уже никто ничего не перешивает и не пересаживает. Только похитители органов. Но и они в основном берут контрабанду из моргов. Так что не волнуйся. Идем. Проверим твои тесты.
Самурайский эликсир
Отвернувшись от окна автобуса, Стрельцова наткнулась на внимательный взгляд Эдика. Смутилась и, достав из кармана ключ, независимо посвистела в дырочку.
— Говно эта «Тройка», — сказала она мрачно, вспоминая опухшего привратника.
— Говно, — согласился Эдик и полтянулся за басом. — Я же тебе говорил!
— И все-таки я тебя не понимаю, — сказала Катька, на что Эд ничего не ответил. Вообще ничего.
— Выходим! Строем по одному! — объявил Гочподи, едва автобус остановился, и с тихим выдохом открылась дверь.
Эдик первым направился к выходу. Он уже давно не предлагал Катьке помощь, помятуя о ее стремлении к самостоятельности, хотя как раз сегодня Катька была бы не против того, чтобы ей кто-нибудь помог. В мышцах поселилась непобедимая слабость. Сняв с полки пакет, она поплелась к выходу.
Сопротивляясь организму, который по-прежнему ничего больше не хотел, Стрельцова начала злиться на себя и разозлилась до того, что споткнулась и чуть не рухнула.
Бамбук, Митяй и танцоры уже вышли, вышел Эдик, Репеич. Последними волоклись лабухи. Выражение их лиц обволакивал густой пивной дух.
— Ну что, придурки, — цинично процедила Катька. — Как ваш Бафомет?
— Вот посмотришь! — сурово пообещал Оборотень. — Скоро все изменится. Но ты, дура, что ушла, во-первых. А во-вторых, дура, что чуть не испортила всю малину! Поэтому мы тебя не возьмем в свою группу! Поняла?
— А вы мне сказали, что он должен из меня появиться? — огрызнулась Катька. — Суки!
— Не из тебя, а через тебя! Ты была вратами! — укорил ее Плесень с тихой патетикой.
— Тем более! — Стрельцова взвизгнула. — Я бы! Да я бы!
— Да ты бы, гля, вообще не пошла! — мрачно прогудел Обор, взвалил сумку на плечо и, хлопнув Плесеня по плечу, вздохнул. — Пошли! Брат!
И они поплелись к выходу из автобуса.
На выходе парочка остановилась, и Оборотень добавил:
— Мы, гля, сегодня уже отнесли запись на местную студию! Поняла? А ты… Сама виновата, что свалила.
Плесень и спрыгнул во влажный ночной воздух. Потом вывалился Оборотень.
— Может, и дура, — согласилась Катька с кем-то в опустевшем автобусе.
Водила улыбнулся ей милой французской улыбкой.
