примечательных соответствий. Вовсе не исключая друг друга, оба объяснения, напротив, абсолютно гармоничны между собой. Можно было бы даже сказать, что в некотором смысле они совпадают, так как если речь идет о реальной инициации, ее степени соответствуют тому же числу состояний бытия, а это те состояния, которые во всех традициях описываются как соотносящиеся с разными мирами. Ибо следует хорошо понимать, что «локализация» имеет характер чисто символический. Мы уже говорили в связи с Данте, что небеса суть именно 'духовные иерархии', т. е. степени посвящения;[70] и само собой разумеется, что они соотносятся в то же время со степенями универсального существования, потому что, как мы уже говорили тогда,[71] в силу конститутивной аналогии между Макрокосмом и Микрокосмом, инициатический процесс строго воспроизводит космогонический процесс. Добавим также, что вообще особенностью всякой подлинно инициатической интерпретации всегда является ее не-исключительность. Напротив, она синтетически включает в себя остальные возможные интерпретации. Вот почему символика, со своими многообразными и взаимоналагающимися значениями, является нормальным языком всякого инициатического обучения.
С учетом этого объяснения, смысл четырех линий, расположенных крестообразно и связующих три ограды, становится совершенно ясным: это каналы, по которым традиционная доктрина передается сверху вниз, начиная от высшей ступени, которая является ее вместилищем, и иерархически распространяясь на другие ступени. Центральная часть изображения соответствует, следовательно, 'источнику знания', о котором говорят Данте и 'Адепты Любви',[72] а крестовидное расположение исходящих из него четырех каналов позволяет отождествлять их с четырьмя реками Рая.
В этой связи следует отметить, что между двумя формами изображения трех оград — квадратной и круглой — есть достойная внимания разница в оттенках значения: они относятся, соответственно, к символике Земного Рая и Небесного Иерусалима, согласно тому, что мы уже объясняли в предыдущих работах.[73] В действительности, всегда есть аналогия и соответствие между началом и концом любого цикла, но в конце круг заменяется квадратом, и такое замещение указывает на реализацию того, что герметисты обозначают символически как 'квадратура круга':[74] сфера, изображающая разворачивание возможностей через выход из центральной и изначальной точки, трансформируется в куб, когда такое разворачивание завершено и для данного цикла достигнуто конечное равновесие.[75] Более конкретно прилагая эти соображения к занимающему нас сейчас вопросу, скажем, что круглая форма должна представлять точку исхождения традиции, что и имеет место в случае Атлантиды,[76] а форма квадратная — точку ее возврата, соответствующую структуре производной традиционной формы. В первом случае центр изображения скорее всего был бы источником доктрины, тогда как во втором — скорее ее вместилищем, и духовная власть здесь прежде всего охранительна. Но, естественно, символика 'источника знания' приложима и к тому, и к другому случаю.[77]
С точки же зрения числовой символики нужно заметить еще и то, что совокупность трех квадратов образует дуоденер. Расположенные иначе (рис. 9), эти три квадрата, к которым добавляются еще четыре линии в форме креста, образуют фигуру, в которую древние астрологи вписывали зодиак.[78]
Кроме того, она же считалась изображением Небесного Иерусалима с его двенадцатью воротами, по трое ворот с каждой стороны, и в этом обнаруживается очевидная связь со значением, на которое мы уже указывали для квадратной формы. Несомненно, можно было бы рассмотреть и другие модели, но мы полагаем, что эти краткие заметки, сколь бы ни были они неполны, помогут пролить некоторый свет на таинственный вопрос о тройной друидической ограде.
11. Хранители Святой Земли[79]
Среди должностей, существовавших внутри рыцарских орденов — и особенно у Тамплиеров, одной из самых известных, хотя отнюдь не самых понятных, являлась Должность 'хранителей Святой Земли'. Разумеется, если говорить о самом внешнем смысле, объяснение можно найти тотчас же в связи происхождения этих орденов с Крестовыми походами, потому что для христиан, как и для евреев, 'Святая Земля' не может означать ничего, кроме Палестины. Однако вопрос становится гораздо более сложным, когда мы замечаем, что различные восточные организации несомненно инициатического характера, как Асасины и Друзы, равным образом установили этот статус 'хранителей Святой Земли'. В самом деле, здесь речь больше не может идти о Палестине; и, кроме того, примечательно, что эти организации являют достаточно много черт, общих с западными рыцарскими орденами и что некоторые из них исторически были связаны с последними. Так что же следует в действительности понимать под 'Святой Землей'? И чему в точности соответствует служение «хранителей», по-видимому, связанное с определенным типом посвящения, которое можно было бы назвать посвящением «рыцарским», понимая этот термин гораздо более широко, нежели обычно делают, тем более, что аналогии, существующие между различными формами того, о чем идет речь, вполне оправдывают такое расширение?
Мы уже упоминали, особенно в нашем исследовании Царь Мира, что выражение 'Святая Земля' имеет определенное число синонимов: 'Чистая Земля', 'Земля Святых', 'Земля Блаженных', 'Земля живых', 'Земля Бессмертия', что эти обозначения встречаются в традициях всех народов и что они всегда прилагаются по преимуществу к некоему духовному центру, локализация которого на определенной территории может, в зависимости от случая, быть понимаема как буквально, так и символически — либо же и так и так. Всякая 'Святая Земля' описывается еще и такими определениями, как 'Центр Мира' или 'Сердце Мира', а это требует некоторых пояснений, так как подобные единообразные определения, хотя и по- разному применяемые, могли бы легко повлечь за собой определенные смешения.
Если мы обратимся, например, к древнееврейской традиции, то увидим, что в Сефер Иецира говорится о 'Святом Дворце' или о 'внутреннем Дворце', который есть подлинный 'Центр Мира', в космическом значении этого термина; и мы увидим также, что этот 'Святой Дворец' имеет свое подобие в человеческом мире, пребывая в некотором месте, как Шехина, которая есть 'реальное присутствие' Божества.[80] Для народа Израиля этим местом пребывания Шехины была Скиния (Mishkan), которая именно потому рассматривалась им как 'Сердце Мира', будучи действительно духовным центром его собственной традиции. Этот центр, впрочем, вначале и не имел постоянного места пребывания; когда речь идет о кочевом народе, а именно таков случай Израиля, его духовный центр должен перемещаться вместе с ним, оставаясь, однако, неизменным во время такого перемещения. Место пребывания Шехины, говорит Вюйо, стало постоянным лишь в тот день, когда завершилось строительство Храма, для которого еще Давид заготовил золото, серебро и все остальное, что потом будет необходимо Соломону для завершения труда.[81] Священная Скиния Иеговы, место пребывания Шехины, есть Святая Святых, которая, в свой черед, есть сердце Храма, а последний и сам есть центр Сиона (Иерусалима), как Святой Сион есть центр Земли Израиля, и как Земля Израиля — есть центр мира.[82] Здесь можно заметить последовательное расширение идеи центра в зависимости от конкретных ее приложений, так что наименование 'Центр Мира' или 'Сердце Мира', в конечном счете, распространяется на всю Землю Израиля, поскольку последняя рассматривается как 'Святая Земля'; и нужно добавить, что, в том же смысле, она получает также, среди других наименований, имя 'Земли Живых'. Говорится о 'Земле Живых, включающей в себя семь земель', и Вюйо отмечает, что 'эта Земля есть Ханаан, в котором проживало семь народов',[83] что верно и в буквальном смысле, хотя равным образом возможна и символическая интерпретация. Само выражение 'Земля Живых' есть точный синоним выражения 'места бессмертия', и католическая литургия прилагает его к небесному месту пребывания избранных, которое олицетворялось и Землей обетованной, потому что Израиль, проникая в нее, должен был увидеть конец своих терзаний. А с еще одной точки зрения Земля Израиля, понимаемая как духовный
