что несешь вздор?
У Аудрюса от холодной воды и напряжения стучали зубы.
— Боитесь, чтобы я не сказал дяде Танту… — выдавил он.
— Что ты можешь ему сказать, что? Сопляк несчастный!..
— Ну-ну-ну! — заступился за паренька Тант. — Андрюс — мой гость. Позвольте уж сначала мне…
— Я не Андрюс, я Аудрюс, дядя Тант.
— И я, чего доброго, не Леонидас… Не важно. Тебе бы переодеться… Совсем ведь мокрый…
— Ты что, с ума спятил, — упрекнула Чичиркене мужа. — Вода ледяная, ребенка простудишь! Нужно его напоить горячим чаем с малиной.
Аудрюс заметил, как она заговорщицки подмигнула мужу, Чичирка сразу же спохватился и передал инициативу в руки Инессы.
— Да ты не бойся, — сказала она Аудрюсу. — Он совершенно не умеет шутить. Нарочно ссорится с людьми, ищет повод потом помириться, за столом посидеть.
— Ладно, ладно, не оговаривай тут, — бурчал Чичирка. — Ставь чайник скорее. И ты, Леонидас, ступай умойся. У меня такой обычай, всех, кто приходит в первый раз — крещу…
Теперь он из кожи вон лез, чтобы не дать Танту и Аудрюсу переброситься словом, прежде чем все усядутся за стол. Чичирка почти силой заставил дядю умыться, а Аудрюсу приволок халат, пусть накинет, пока высохнет одежда. Но тот ушел за угол дома, где еще пригревало солнышко, снял брюки, рубашку, отжал, попрыгал, поприседал — согрелся и опять натянул все на себя.
— Не понял я, что это ты там плел? — спросил Чичирка с халатом в руках, который так и не удалось всучить. — Так что я украл, по-твоему?
— Это я о дяде, — спокойно ответил мальчик. — Тогда в вагоне вы не захотели его присвоить. Даже не поздоровались с родным дядей.
— А-а-а!.. Так и ты там был!.. А я не хотел при людях объясняться. Он ведь больной. С ним, как с малым ребенком.
— Вы как хотите, а я должен ему сказать, — Аудрюс направился прямо к Танту.
— Погоди… Эй!.. Послушай…
Мальчик приостановился.
— Зачем дурить ему голову? Если вам нужен работник — пожалуйста… Пришлю его к вам на недельку. Выпей чаю, посиди с нами. И помолчи. Помолчи на этот раз… Эй! Слышь, что говорю?.. Прикуси язык пока. Смотри, сколько здесь смородины, крыжовника… Угощайся.
— Спасибо. У нас тоже есть.
Чичирка вдруг подбежал, схватил велосипед Аудрюса.
— Закрою вот под замок и не отдам, пока не сядем и не поговорим как люди.
Дядя Тант как раз закончил умываться. Аудрюс подошел к нему и выложил все, как есть.
— Зря ты все выболтал Чичирке, — рассудил дядя. — Надо было обождать, пока все усядемся за стол.
— А какая разница? Не хочу я ихнего чаю!..
— Теперь тебе придется выбирать — велосипед или я.
— Разве он не отдаст?
— Навряд ли… Может, мне остаться тут на денек-другой, а ты езжай пока без меня?
— Нет, дядя, нет! Лучше вместе. Пусть уж велосипед здесь останется.
Дядя Тант долго не раздумывал, не рассуждал, не пускался ни в какие разговоры, а пошел переоделся, принес рюкзак, спальный мешок, палатку…
— Мне бы привязать к велосипеду, — обратился он к Чичиркам. — Куда вы его задевали?
— Так что же это получается, Леонидас? — хлопала глазами Инесса. — Совсем или временно с нами прощаешься?
— Там поглядим… — ответил дядя.
— Порядочные люди так не поступают, — выговаривал Чичирка. — Еще неделька, и с основными работами было бы покончено.
— Что поделаешь — закончите без меня, новоселье справите.
— Мы все же надеемся, дядя… А домик обмоем вместе… Обязательно обмоем.
— Так не отдадите парню велосипед?
— А зачем вам такая обуза? — издевался Чичирка. — Вдвоем на одном велосипеде все равно не поместитесь. Вот встретимся, посидим да обсудим все, тогда и заберете.
— Я в милицию обращусь! — пригрозил Аудрюс.
— Обращайся, обращайся!.. Заодно позаботься, чтоб дядю прописали. Город — это тебе не сад-огород. Распустит кто-нибудь язык, и будешь платить штраф.
— Послушайте вы… любезные! — на прощание обратился к ним Тант. — Вы напрасно сердитесь на этого парнишку. Я с самого первого дня знал, что вы меня надули. Вам я такой же дядя, как и ему…
— А откуда ты знаешь? Ты же чокнутый — ничего не помнишь!
— С божьей помощью, может, и вас забуду со временем…
Рюкзак дяди Танта за это время нисколечки не стал тяжелее, поэтому Аудрюс прихватил еще и спальный мешок.
— Быстрей согреюсь, — сказал он.
Тант перекинул через плечо зеленоватый мешок с палаткой, и они двинулись к автобусной остановке. Аудрюсу не терпелось как можно скорее спросить у дяди, почему он позволил себя обмануть, раз знал, что Чичирка никакая ему не родня.
— Видишь ли, — ответил Тант, — мне важно было выяснить, бывают ли негодяи счастливыми. И вообще — счастливее ли они честных людей? Скажем, Кастуте…
— Ну, и как?
— Одним словом не высказать… Негодяи чаще ссорятся, ругаются меж собой, а честные люди, мне кажется, все больше плачут.
— Кастуте, может, и вправду всплакнет иногда, — согласился Аудрюс. — Только она действительно счастливая. Правда-правда!.. Даже не сравнить.
— Самое скверное, что хорошему человеку приходится жить среди всяких прохвостов… Поэтому я опасаюсь, как бы эти Чичирки в отместку не причинили Кастуте вреда.
— Неужели они могут быть такими свиньями?
— Хм… — рассмеялся дядя. — Они теперь голову ломают над тем, как бы подложить нам свинью.
Аудрюс слегка расстроился, примолк, но через минуту опять обернулся к Танту.
— А знаете что, Дядя Тант! Давайте поедем к моему брату, к дяде Пятрасу!
— Надо подумать, — ответил Тант.
Кастуте на этот счет засомневалась: будет ли удобно, если они нагрянут так неожиданно? Аудрюс еще раз перечитал письмо от брата, и они решили, что утро вечера мудренее…
На следующий день после обеда Аудрюс послал Угнюсу телеграмму: «ЗАВТРА ОТПРАВЛЯЕМСЯ К ВАМ. ЖДИТЕ. И НЕ СЕРДИТЕСЬ. АУДРЮС И ТАНТ».
Позже выяснилось, что близнецы отправили телеграммы один другому в тот самый день и почти в тот самый час. Они пришли тогда, когда Угнюс уже уехал к Аудрюсу, а Аудрюс отправился к Угнюсу…
