автор ни сном ни духом (ни ухом ни рылом, ни хреном ни редькой, ни рыбой ни мясом, ни мытьем ни катаньем, ни в лоб ни по лбу и т. д.) не ведает, как быть, а герой, смотрите-ка, ведает! Герой, смотрите-ка, все помнит! В результате получается, что автор чувствует себя просто каким-то кретином, от которого вообще ничего не зависит. А это уже смешно, ибо на самом деле от него зависит всё… Ну ладно, дело не в этом.
Давайте пока побудем немного с Мартой: она осталась одна в опустевшем сумасшедшем доме… сумасшедшем морге – и как-то ей не очень чтобы по себе…
– По себе ли Вам, Зеленая Госпожа? – спросим мы ее как бы между прочим и как бы между прочим услышим в ответ:
– Ох, не по себе мне, отнюдь не по себе…
Хуже всего, что Марта не знала теперь, думать ли ей об Абсолютно Правильной Окружности из спичек или о том, что кто-то сидел на брегах Невы. Этого кого-то она старалась припомнить беспрестанно, но припоминалась все время какая-то глупость: трусики в горошек, жирные птицы с недобрыми голосами… собственно брега – причем странно, что правый и левый одновременно.
«Может быть, я припоминаю мост? – думала Марта в отчаяньи, не будучи в силах сконцентрироваться ни на одном, ни на другом произвольно взятом береге. – Но как-то оно глупо – припоминать мост! Говорят, правда, встречаются на свете идиоты, которые, находясь на чужбине и припомнив петербургские мосты, начинают рыдать от тоски по ним… только я-то ведь не из таких. Я не способна испытывать тоски по мосту. По чему Вы тоскуете, девушка? – По мосту! Патология какая-то… И тем не менее – кто-то сидел на брегах Невы».
– Деткин-Вклеткин это был! – надрываюсь я изо всех сил, однако Марта пожимает плечиками: дескать, что за странные слова? Как, дескать, прикажете понимать это «Деткин-Вклеткин»? И опять припоминает, припоминает, припоминает… но припомнить не может. И не понимает ничего.
Ах, Марта, Марта! Я и сам-то не очень много чего тут понимаю!
…Идти по улицам незнакомого, в общем, Змбрафля в больничном халате было, с одной стороны (с правой), неудобно, так как именно с этой стороны он оказался залитым киселем, а с другой стороны (с левой), – холодно, поскольку здесь от самого пояса халат был попросту разорван до самого низа. Между тем температура в Змбрафле упала как подкошенная, то есть до минус пятидесяти. Человечество, замерзая на ходу, с криками валилось идущей Марте под ноги и засыпало вечным сном. Марта едва успевала подбирать его отдельных – лучших – представителей и предавать земле. Когда в большинстве домов лопнули трубы парового отопления, обмороженные люди начали сыпаться Марте под ноги еще и из окон, так что Марта окончательно выбилась из сил, предавая земле все новых и новых быстро опочивавших в бозе.
Внезапно ей подумалось, что при таком количестве летальных исходов было бы здорово придумать какую-нибудь особую систему похорон – например, хоронить только тех, кто пал смертью храбрых. Или только тех, кто умер молодым. Или, наконец, только безвременно ушедших из жизни. Марта поразмышляла надо всем этим и хотела было осуществить свой план, но увы… Оказалось, что каждый второй падал именно смертью храбрых, каждый третий умирал молодым и каждый четвертый уходил из жизни безвременно. Тогда Марта разозлилась на всех покойников сразу и решила вообще никого больше не хоронить, а только проливать слезы над каждым встречным и поперечным. Впрочем, до поперечных дело не дошло: столкнувшись с первым встречным и дождавшись, пока он замерз до смерти, Марта хотела было уже начинать проливать слезы, но тут встречный открыл глаза и спросил:
– Слыхали ль Вы за рощей глас ночной?
– Певца любви? – уточнила вопрос просвещенная Марта.
– Не только! Еще и певца своей печали, – уточнил уточненное встречный.
– Слыхала… а что?
– Просто интересно показалось узнать – перед смертью. – И встречный быстрой походкой отошел от Марты в мир иной.
Так Марта опять осталась одна и опять захотела было проливать слезы, теперь уже куда попало, но передумала и открыла первую попавшуюся дверь. За дверью она по привычке наткнулась на труп: на сей раз это оказался труп девушки по имени Умная Эльза – взглянув на нее, Марта сразу же определила полное имя покойной. Та оказалась задушенной – телеграфная лента обматывала все ее юное тело без остатка. Стараясь не смотреть на синеву приятного лица, Марта принялась аккуратно распутывать ленту, внимательно прочитывая переданные в Змбрафль сообщения.
Из Великобритании:
«ТОЛЬКО ЧТО ПРИБЫЛ ВУЛВЕРГЕМПТОН – ТЧК – СНАЧАЛА ВЫКЛАДЫВАЛ СПИЧКИ ТЕРРИТОРИИ ШВЕЦИИ – ЗПТ – СЛУЧАЙНО ПРИНЯВ ЕЕ ВЕЛИКОБРИТАНИЮ – ТЧК – ПОЛУЧИЛ МОРДЕ ШВЕДОВ – ТЧК –»
(последняя грамматическая конструкция поставила Марту в тупик, из которого она вышла только благодаря себе самой);
из Франции:
«СПИЧКИ КОНЧИЛИСЬ ПЕРВУЮ МИНУТУ ЖДУ ЗАВОЗА И ЦЕЛУЮ»;
из Швейцарии:
«ПОЛЮБИЛ НАВЕКИ ОСТАЮСЬ ТУТ ПРОШУ ТЕЛЕГРАФИРОВАТЬ ПРОЩЕНИЕ ЗАЙЧИК»
из Йемена:
«ЧОКЧОК ДУРАЧОК МАРИНОВАННЫЙ БОЧОК ИСКРЕННЕ ВАШ»;
из Египта:
«ПРОХОЖИЙ ЕГИПТЯНИН ОТНЯЛ ПОСЛЕДНИЙ КОРОБОК ЧТО ДЕЛАТЬ»;
с Сицилии:
«НАЕЗЖАЮТ РАЗБОРКАМИ ОКРУЖНОСТИ БОЮСЬ»;
из Бельгии:
«ОТ ПРОФЕССОРА РОЛЬФА ПРОШУ ПОДКРЕПЛЕНИЯ РАБОТАЮ ИЗНОС ПОСКОЛЬКУ»;
с Тихоокеанского побережья:
«СООБЩАЮ СМЕРТИ ПОСЛАННОГО ВЫСЫЛАЙТЕ ЕЩЕ – ВСКЛ – ВОЖДЬ ОДНОГО ПЛЕМЕНИ»;
из Ливии:
«ПРОСИМ ПОДТВЕРДИТЬ АКАДЕМИК ОСБОРН ПРИСЛАН СЮДА ПОВЫШЕНИЯ РОЖДАЕМОСТИ СОВЕТ ВЕТЕРАНОВ»;
из Японии:
«СВОЯСИ ПРОВИНЦИЯ ХОККАЙДО ВО СВОЯСИ ВСЕ ГОВОРЯТ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ПОЯПОНСКИ ВЕСЬМА ТРУДНО ДОГОВОРИТЬСЯ РЕДИНГОСИ»…
