свойством; их белки по своему химическому составу, по набору аминокислот, необходимых для человека, приближались к составу молока.
Нужно было только научиться превращать эти белки в привычные виды пищи человека, чтобы получить грандиозные количества всевозможных продуктов, достаточные для всего (!) населения земного шара.
Именно с тех пор профессор Анисимов посвятил себя решению проблемы создания «искусственной пищи». Его работы по изучению запаха, а потом исследования «механизма вкуса» дозволяли синтезировать пищевые продукты, не отличающиеся от говядины, баранины, жареной картошки, мучных, колбасных, даже рыбных изделий.
И все это обещало перевернуть основы обеспечения продовольствием людей там, где его не хватает, поскольку сразу после симпозиума французские ученые установили, что дрожжи кандиды увеличиваются в весе за одни сутки в тысячу раз. И для того чтобы получить необходимое для человечества количество питательного белка, требуется всего 50 тысяч тонн нефти в год.
Анисимов смотрел за корму. В пенной дороге, оставшейся за лайнером, там и тут виднелись темные пятна. Это плавающая в Атлантике нефть. Нефтяная пленка! Виноваты танкеры. В океан сливается нефти больше, чем нужно для того, чтобы прокормить все человечество…
Это предстояло доказать на специальном заседании Организации Объединенных Наций, куда он направлялся, чтобы изложить план, предложенный учеными многих стран.
Лайнер приближался к Американскому континенту. Солнце мирно висело над океанской гладью. Анисимов перешел на носовую палубу.
И вот как бы прямо из воды стали вырастать башни. Казалось, сказочная Атлантида в силу тектонического каприза вновь поднимается со дна морского. Правда, башни выглядели много внушительнее тех дворцов и храмов, которые описывал древнегреческий философ Платон.
Башен становилось все больше, и они все теснее примыкали одна к другой, образуя каменный забор среди океана.
Нью-Йорк, непохожий ни на один город мира, включая и американские города, был близок. Однако корабль не скоро еще подошел к порту.
Наконец появилась статуя Свободы. Чей-то холодный расчет превратил ее пьедестал в карантинную темницу. Деловитые янки сочли, что нет ничего удобнее для предварительного заключения эмигрантов, жаждущих познать все свободы прославленной страны бизнеса.
Анисимов вышел из таможни и сразу оказался на трехэтажной улице. Где-то над головой по эстакадам между домов с грохотом проносились поезда надземки, ниже двигались автомобили по пересекающему улицу путепроводу, а внизу забитая машинами улица гудела, шумела, гремела… Анисимова усадили в столь знакомую ему по Москве машину.
— Нам повезло, что удалось остановиться не так уж далеко, — говорил встречающий его молодой человек. — Иногда идешь километра два от припарковавшегося автомобиля.
Машина двигалась еле-еле, упираясь в бампер едущей впереди.
— Пожалуй, я скорее дойду пешком. Дайте-ка мне адрес отеля, — сказал Анисимов и решительно открыл дверцу машины.
И вот Генеральная ассамблея… Пленарное заседание. Первое время Анисимов находился на галерее для публики. Но наступил день, когда он взошел на трибуну. По решению одного из комитетов ООН Анисимову предстояло изложить свое предложение, поддержанное сотнями ученых разных стран.
После его выступления журналисты буквально атаковали советского академика. Он дал бесчисленные интервью на всех знакомых ему языках.
И он очень устал, думал теперь лишь о том, чтобы пройтись, развеяться, отдохнуть. Мечтал подышать свежим воздухом. Но где? И тогда вспомнил о Централь-парке, атом своеобразном заповеднике прежней природы.
Анисимов знал, что из даунтауна (нижнего города) до аптауна и Централь парка далеко, но он любил ходить. И шел не спеша, разглядывая загоравшиеся огни рек лам и лица встречных прохожих. Но мысли Анисимова снова и снова возвращались к прошедшему дню…
С трибуны, на которую он поднялся, были видны внимательные, настороженные лица людей, ждавших от него чего-то очень важного. Но вряд ли кто-нибудь из них представлял. какой ценой можно осуществить его предложение. По традиции ему приходилось делать паузы во время доклада, чтобы переводчики могли без искажений перевести его на другие языки.
— Человечеству, — говорил Анисимов, — не будут грозить ни голод из-за нехватки продовольствия, ни перенаселение из за нехватки суши, если люди используют все то, что уже сегодня открыто наукой и даже освоено техникой.
Пока переводчики заполняли паузу, Анисимов подготовил следующую фразу:
— Синтетические яства уже не миф и пугало для непосвященных. Ныне магазины во многих странах и покупатели почти всех континентов знакомы и с казеином, и с дрожжами кандиды — правда, через посредников, ведь они широко применяются в животноводстве для кормления скота. Но они пригодны, как установлено, и для приготовления самых изысканных блюд.
Анисимов рассказывал о трудном пути ученых-химиков к цели.
— Но дело не только в питании. Человеку нужна чистая среда обитания, незагрязненный воздух для дыхания, неотравленная вода для питья.
Люди слушали Анисимова с почтительным вниманием. Слишком проста и понятна была его речь для этого дипломатического Вавилона, где больше привыкли говорить о политике, да и то максимально затуманивая смысл, скрывая свою подлинную точку зрения.
— Чтобы передать эстафету цивилизации новым поколениям, люди должны жить иначе, — продолжал Анисимов. — Но слова, даже сказанные с высочайшей в мире трибуны, никого не убедят. Нам всем нужен пример. Требуется доказать, что люди могут жить, получая продукты питания не в виде привычных даров природы, которыми пользовались тысячелетия назад еще наши предки, а используя природу на микробиологическом уровне, заменив земледелие и животноводство «микробоводством». Нужно на деле показать, что люди могут жить в городе прекрасной архитектуры и пользоваться средствами транспорта, не отравляющими воздух, производить на заводах и фабриках все современные изделия, не загрязняя вод. Все это, взятое в отдельности, мы умеем делать, но пришло время наконец показать, как это можно осуществить в реальных условиях.
Очередную паузу многотысячная аудитория провела в гробовом молчании.
— Я уполномочен моими коллегами из разных стран предложить Организации Объединенных Наций создать Город-лабораторию, в котором будут воспроизведены все условия существования будущего человечества. Пусть это будет Город Надежды, где продукты питания станут получать для всего населения, а возможно, и для других нуждающихся стран, на заводах. Пусть на его улицах не появится ни один двигатель внутреннего сгорания, авто мобили сменят электромобили, щедро питаемые энергией от проложенных в земле кабелей высокой частоты, и бегущие тротуары, приводимые в действие тоже электричеством. А Солнце даст всю энергию.
— В какой же пустыне строить такой город? — крикнул кто то с галереи для публики.
Анисимов понял вопрос и сразу ответил:
