— Если не придумаешь ничего нового…
— Ну, тогда держи курс! Пяти минут хватит! — Он снял ногу с рычага, встал и начал надевать скафандр.
— Куда это ты? _ забеспокоилась стена.
— Нужно подключить их к нашим аккумуляторам. У них неполадки с аварийной системой. Я дам им всю энергию из нашего резерва.
— Пожалуй, рискованно… — задумчиво протянула стена.
— Ничего, где наша не пропадала! Жди моего возвращения.
Соло Манн вошел в шлюз. Снаружи его ждала отделяемая палуба «Золотой стрелы», скрывающая в себе важнейшие запасные системы буксира.
«Золотая стрела» раскололась на две половинки; верхняя двинулась вдоль тела «Титана». Сквозь иллюминаторы Соло Манн видел людей, лежащих на полу своих кают. Им не хватало воздуха и тепла.
Он приблизился к первому разъему. На то, чтобы подключиться к контакту, ушло несколько секунд.
В тот миг, когда он включил агрегаты, «Титан» глухо вздохнул, внешние бронированные створки люков приглашающе отворились. Одновременно темные пятна иллюминаторов зажглись белым, розовым и желтым светом. Соло Манн заглянул в одну из кают. Там, прижимая к груди маленького мальчика, лежала женщина. Вспыхнувшие лампы заставили ее вскочить. Она инстинктивно посмотрела в иллюминатор. Соло Манн приветливо улыбнулся и помахал рукой. Женщина поняла. Ее лицо осветила улыбка, она надавила ручку замка. Дверь в коридор сдвинулась, исчезла в стене, и Соло Манн увидел других людей. Они хлопали друг друга по плечу и смеялись сквозь слезы. Женщина что-то сказала, и в каюту хлынули пассажиры, чтобы посмотреть на своего спасителя. Соло Манн никогда не любил театра, а тут вдруг оказался на сцене да еще в главной роли. В других иллюминаторах тоже показались люди, и все махали ему. Блеснула вспышка.
Соло испугался. Он был явно не в форме — одутловатое после перегрузки лицо, черные круги под глазами, трехдневная щетина. И он поспешил ретироваться. Вернулся к разъемам, подключил последний кабель и, не заглядывая больше в чужие окна, поискал глазами «Золотую стрелу». Верный буксир уже отчалил от борта «Титана» и, работая двигателями коррекции, пытался теперь приблизиться к своему хозяину. Соло Манн, не задумываясь, прыгнул через черную двухсотметровую пропасть. Шлюз отворился, едва он коснулся люка ладонью. Не раздеваясь, он прошел в кабину.
— Все в порядке?
Ответом ему было молчание и зловещий красный огонь перегрузки реактора.
Центр управления полетами напоминал разворошенный муравейник. С высоты десятого этажа хорошо просматривались окрестные газоны и автостоянки. Они были пусты. Три или четыре самоходные тележки собирали банки из-под пива и молока и другой мусор, оставшийся после столпотворения. Они походили на растерянных и испуганных муравьев. Керр, руководитель службы контроля, сидел перед экраном дальновидения и молча гладил вьющиеся локоны Габора. На экране колыхался удаленный отсвет пожара.
— Да что же происходит! — Слованец переключил приемный канал, и теперь уже через камеры спутника все могли следить за агонией «Золотой стрелы». Вспыхнув красным, белым и синим пламенем, огненный шар распался на тысячу искр.
— Дядя, что это, метеоры? — спросил Габор. Керр посмотрел на прижавшихся друг к другу Иону и Альдерона.
— Да, метеоры. Теперь уже только метеоры.
Слованец судорожно пытался сглотнуть.
— Отчего? — крикнул он. — Разве мы не могли чем-нибудь помочь?
— Мы ничего не могли. Все было предопределено. Перегретый реактор. Вышедшие из строя двигатели. Рядом с Землей. Все должно было закончиться именно так. — Керр швырнул сигару на пол. — Для нас, когда падает звезда, это умирает человек. Если бы вы заглядывали к нам почаще, то поняли бы, какая у нас работа. На вашем месте я бы запретил все эти безумные путешествия в никуда. Все эти проклятые планеты, полные пустоты, смерти и мрака…
— Это не так, Керр! — Слованец встал и, опустив голову, вышел из помещения. За ним другие.
— Мама, — Габор подбежал к Ионе. — Почему ты говорила, что это неправда, про звезды? Ведь дядя Керр сказал, что, когда падает звезда, это умирает человек.
Иона со слезами обняла крошечное тельце сына.
— Габи, — прошептала она. — Габи, милый. Не нужно сейчас ничего говорить. Сейчас не нужно.
— Тоже мне, гадалки! — Соло Манн раздраженно выключил динамик. — На Луне готовят торжественную встречу, а я едва жив. — Ему хотелось спать, как никогда раньше. — Что за проклятое невезение!
В отдалении голубым светом переливалась Земля. Он крепко прижимал к груди кристаллический шар с мозгом автопилота. Один из проводов, оплетавших кристалл, был подсоединен к шлему скафандра.
— Что расхныкался, нюни распустил, как ребенок? — сварливо произнес автопилот. — Жестянку пожалел?
— Но ведь это был хороший корабль.
— Согласен, один из лучших в СОКе. Но ничего, получишь не хуже — «Белую гончую».
— Думаешь, дадут?
— Уже дали. Не надо было выключать динамик.
— Знаешь, меня тошнит от твоих нравоучений. Вот возьму как-нибудь молоток…
— Давай, бери, бей, громи! Десять лет слышу одно и то же. Не время ли поумнеть?
Соло Манн усмехнулся и крепче стиснул ногами круглые бока индивидуальной реактивной торпеды.
— Не будем спорить, — буркнул он. — За нами уже летят.
— Как же, с раскрытыми объятиями! Впрочем, мы сами придем скорее.
Соло Манн повернул вентиль. Мощный фонтан сжатого углекислого газа белым хвостом обозначал след торпеды. На экранах Центра управления она выглядела миниатюрной кометой, которая наперекор законам физики удалялась от Земли. И кто-нибудь мог сейчас, переиначив старое поверье, сказать, что, когда поднимаются звезды, люди рождаются заново.
Эрнст Пашицкий
КВАНТОВАЯ ПЛАНЕТА
