отступать. Кровь хлестала из резаных ран на его теле, и он был слишком поглощен обороной, чтобы творить атакующие заклинания. Наконец, клинок Роланны пронзил живот противника, и тот пал.
Айреникус попытался было подняться, неверяще прошептав: 'Я… ты убила меня… Это не… это… не…'
Айреникус пал и больше не двигался; воцарилась звенящая тишина. Роланна не знала, одержали ли они победу, действительно ли все кончено.
'Горький конец для ужасного индивида', — заметила Джахейра. — 'Мы одержали верх, но я не уверена, что все кончено. Роланна? Ты чувствуешь, что душа твоя вернулась?'
'Все… конечно наконец', — вздохнула Имоен, пнув тело противника ногой — вдруг тот притворяется? — 'Он сотворил с нами столько всего ужасного, и это наконец закончилось. Или… нет? Роланна, что-то не так…'
Если это была победа, у Роланны оставался один вопрос: а что же еще похищенная душа? От тела Айреникуса отделился призрачный сгусток энергии, Роланна ощутила слабую тягу к нему, которая с каждой секундой все усиливалась. У Роланны перехватило дыхание, ее неумолимо тянуло к месту гибели Айреникуса. Она все еще была связана со своей похищенной душой, но той не было больше среди живых. Освобожденная смертью Айреникуса, душа Роланны не вернулась к ней. Она покидала смертный мир, увлекая Роланну за собой.
36. Смерть и возрождение
Боль поутихла, и Роланна открыла глаза… узрев невероятный ужас. Он атаковал все ее органы чувств — сонм кошмарных ощущений. Воистину, это был Ад. Роланна осознала, что она не одна: наверное, остальные получили серьезные раны в сражении с Айреникусом, и души их постигла та же участь, что и ее. Роланна сомневалась, что спутники ее придут в восторг от их нового места пребывания, да и сама она не понимала, почему здесь очутилась.
'Я… так странно себя ощущаю', — молвила Имоен. — 'Я чувствовала, что душа моя открывается от тела… не знаю. А затем некая сила потянула меня, и… я знала, что это была ты. Я должна была отправиться с тобой, знаю, что должна. Мы мертвы, верно? Но если я — дитя Баала, разве не должна я была просто… исчезнуть? Как Саревок? Айреникус сказал, что я иная, но… не знаю. Но знаю, что буду следовать за тобой до самого конца. Но… почему же я не последовала за Бодхи туда… где оказалась она после смерти? Может, потому, что она была вампиршей и не обладала собственной душой. Она просто… умерла, и осталась лишь моя душа? Или, возможно, дело в смерти у Древа Жизни. Я не знаю'.
'Это… это место ужасно!' — воскликнула Эйри. — 'Когда я умирала, то почувствовала какую-то тягу, и я знала, что это была ты. Я… должна была последовать за тобой. Здесь тебе может понадобиться моя помощь…'
'Стало быть… это еще не конец?' — осведомилась Джахейра, озираясь по сторонам. — 'Это смерть… и твоя странная сила затянула меня сюда. Что ж, да будет так. Мы останемся вместе до самого конца'.
'Действительно, мы погибли', — молвила Маззи. — 'Я… бы не оказалась здесь, если бы все было кончено. Я ощутила твою тягу и последовала за тобой по своей воле… Маззи Фентан никогда не избегала сражения'.
'Мы… на каком-то ином плане бытия?' — вопросила Налия. — 'Я… так странно себя чувствую. Мы умерли, верно? Была боль, а затем — тяга, как… как водоворот…'
'О, какая славная смерть в сражении для Минска и Бу!' — воскликнул Минск. — 'Мы уже собирались вернуться на великие просторы Рашемена, но почувствовали, что ты нуждаешься в нас, и вот мы здесь!'
Герои находились у стен, подле врат, раза в два выше их роста. Адскую дверь окружало пять глаза, которые казались частью камня. Когда герои двигались, глаза следили за ними, и исходила от них ощутимая аура зла. Глаза охраняли сии врата, и если Роланна намеревалась проследовать в них, необходимо было каким-то образом миновать стражей.
Помимо стены перед ними, в сем пространстве пребывала и другая стена, образующая полукруг, и отходили от нее пять коридоров.
Ступив в один из них, герои спустились вниз по ступеням, ступили в небольшое помещение. Здесь их ожидал старый знакомый Роланны. Саревок… или, по крайней мере, его призрак. Призрачный Саревок узнал Роланну, заговорил: 'Стало быть, мы встретились снова. Символично, что воссоединение наша произошло в этом месте воздаяния'.
'Саревок?!' — выдохнула Роланна.
'Это я. Или, возможно, эхо меня прежнего. После того, как ты убила меня, моя сущность слилась с естеством нашего мертвого отца… но в итоге все чада Баала заканчивают свой путь здесь. Наконец и ты присоединилась к нам, дабы заявить о правах на свое наследие, к чему прежде стремился и я. Жаль, что явилась ты столь слабой и жалкой. Моя смерть была гораздо более окончательной, нежели твоя'.
'Заявить о правах на наследие?' — переспросила Роланна. — 'О чем ты говоришь?' Несмотря на абсурдность самого факта вопросов, обращенных к Саревоку, Роланна должна была понять, что происходит.
'А ты не знаешь? Это — царствие Баала, а поскольку душа твоя не слилась с сущностью нашего мертвого отца, ты все еще частично жива'.
'Что это означает?'
'Твоя душа осквернена прикосновением нашего отца, дура, и именно эта есть часть властвует над сим царствием. Но ты разделяешь душу с кем-то другим, верно? Маг похитил большую часть твоей души, но не всю. Как беспомощный котенок ты оказалась в Аду вслед за ним. Ни один из вас, ни мертв, ни жив'.
'Айреникус? Ты знаешь, где он?'
'Ба! Ты вообще меня слушаешь? Здесь ты обладаешь могуществом. Ты уже начала поиски, а маг начал чинить тебе препоны. Слезы Баала — твой единственный шанс'.
'Слезы Баала?' — повторила Роланна. Она все еще не совсем понимала, почему оказалась здесь и почему 'не совсем мертва'.
'Слезу, пролитую за каждого убиенного, каждого замученного наш отец сохранил. Они укажут тебе путь к твоему колдуну… если, конечно, ты соберешь их всех. У меня есть одна из Слез Баала, тебе необходимых. Однако, я тебе ее не отдам. Ты ее не заслуживаешь'.
'Не заслуживаю? А сейчас о чем ты говоришь?'
'Я имею в виду, что ты — жалкий червь, маленькая безмозглая дура. Я наслаждался, пронзив Гориона клинком, и если бы справедливость действительно существовала, сейчас ты была бы на моем месте!'
'Ты смеешь упоминать Гориона!' — выкрикнула Роланна, преисполнившись ярости при воспоминании о судьбе, постигшей ее приемного отца.
'Ааа, да. Разжигай свой адский гнев. Я чувствую ярость в тебе, подобную кипящей сере в горниле твоего сердца. Ты тоже это чувствуешь, верно? Скверну, окружающую сердце твое подобно змее, сжимающей его, наполняющей своим ядом. Эта скверна, эта ярость присутствуют в каждом из чад Баала… но немногие знают, как воспользоваться ими. Ты ведь обращалась в Убийцу, верно? Аватар нашего мертвого отца. Темнейшее воплощение убийства… Я вижу это в твоем разуме. Призови свою ярость для меня… если сможешь'.
'Нет! Я не предамся скверне!' — молвила Роланна. Она поклялась не обращаться боле в Убийцу, и не станет делать это ни для кого, особенно — для Саревока.
'Я могу научить тебя, как воспользоваться своей яростью. Ты можешь контролировать скверну, направлять ее, призывать по желанию!' — выкрикнул призрачный Саревок, предаваясь собственному гневу. — 'Ты можешь становиться Убийцей в любой момент и стать орудием убийства, как тебе и назначено судьбой! Так что думай обо мне! Думай о том, как я прикончил твоего драгоценного Гориона! Как расправлялся с жителями Крепости Свечи! Призови свою ярость из глубин черного сердца! Призови гнев! Призови гнев и стань его воплощением! Ибо если ты не сможешь этого, сделать, стало быть, ты недостойна своей судьбы!'
