присутствовала. Владимир Борисович застал в столовой одних только стариков.
— Клотильда еще вчера вечером уехала домой, — заявила госпожа Потанто, заметив, что Углов оглядывается на дверь во внутренние комнаты, точно поджидая кого-то, и медлит занять место, на которое она любезно указывала ему возле себя.
— Да, у нее дома много дела, — заметил ее муж и поспешно спросил, куда Углов думает отправиться сегодня. — Париж не то, что в день, а и в год не изучишь даже поверхностно, — продолжал он, не выждав ответа на свой вопрос. — Вот мы с женой и родились здесь, и выросли, а много из достопримечательностей города не знаем, — не правда ли, моя милая? Советую вам осмотреть храм Нотр Дам, погулять в Люксембургском саду, который открыт для публики, а вечером отправиться в театр; вы увидите, как наши актеры разыгрывают комедии Мольера и трагедии Корнеля, стоит! — прибавил он с гордостью.
Но его жена была такого мнения, что прежде всего следует показать их гостю фонтаны в Версале.
— Пока вы не увидите, как бьют фонтаны в Версале, вам нельзя будет похвастать, что вы видели то, что всего замечательнее во Франции, — сказала она гостю.
— Что же, одно другому не мешает; сегодня можно отправиться в театр, а завтра кстати воскресенье, и никто не мешает нам нанять коляску и поехать в Версаль, — произнес муж.
— С условием, что я заплачу за коляску, — любезно предложил Углов.
Предложение было принято. Тотчас после завтрака Владимир Борисович заявил, что ему надо идти по делам, и, обещав не опоздать к обеду, отправился исполнять поручение пастора Даниэля.
— Как ты думаешь, куда он сегодня отправился? — спросила госпожа Потанто у мужа, когда он тоже поднялся из-за стола, чтобы идти в лавку.
— Кто его знает! Верно не успел вчера выполнить все поручения, для которых его прислали сюда, — ответил толстяк. — А что тебе девочка рассказала про дядю? Мне вчера так и не удалось потолковать с нею наедине. Она показалась мне очень озабоченной.
— Как ей не беспокоиться! Карьера, для которой ее готовили, так ей противна, что она скорее поступит в монастырь…
— А из России ничего нет по ее делу?
— Ничего. Вчера, говорят, курьер оттуда прибыл; может, он что-нибудь привез. Граф обещал узнать при первой возможности.
— Боже мой, как долго это дело тянется! Оно началось при Мишеле, когда барон был назначен туда. Он сам обещал Клотильде заняться ее делом, тотчас по приезде, и до сих пор ничего не известно!
— Да, кавалер д'Эон сразу повернул бы все это.
На этом разговор кончился. Жена отправилась в кухню, а муж — в лавку, где нашел покупателей в таком множестве, что приказчик не знал, как на всех угодить. Однако часам к четырем улица, как всегда, стала пустеть, и Потанто вышел на порог подышать свежим воздухом. Вскоре он увидел возвращающегося домой Углова, и по одной его походке заметил, что тот далеко не в таком прекрасном расположении духа, как вчера. Когда молодой человек подошел ближе, он окончательно убедился, что с ним что-то неладно: такой у него был озабоченный вид и так ему было трудно скрыть душевное волнение. Но книготорговец ни единым словом не дал молодому человеку заметить это и, ни о чем не расспрашивая его, поспешил заговорить о покупателях, все утро осаждавших его лавку.
— По городу разнесся слух, что завтра на версальской сцене будут играть трагедию «Британникус» Клерон и Лекен из Французской Комедии, и этого было достаточно, чтобы раскупали все издание сочинений Корнеля. Говорят также, что комедианты получили приглашение на обед во дворец, значит, мы их завтра можем увидеть у фонтанов. Я вам их всех покажу. Мы с женой — такие любители театра, что всех актеров знаем в лицо.
— К величайшему моему сожалению, мне невозможно будет завтра ехать с вами в Версаль, — заявил Углов.
— Дела верно задерживают? Ну, что же делать: отложим это удовольствие до следующего воскресенья. Не в первый и не в последний раз наш король приглашает актеров в Версаль. Мы с женой видели их в придворных экипажах, в свите, вместе с особами, составляющими обычное общество его величества.
Служанка пришла звать обедать, и, продолжая разговор о милостях короля к комедиантам и сочинителям, Потанто отправился со своим гостем в дом, где за столом их уже ждала хозяйка.
Вечер они провели в театре. Давали комедию Мольера и Углов вместе со всеми хохотал до упада. Тем не менее тревога ни на минуту не переставала смущать его душу.
Вот уже третий день, как он в Париже, успел осмотреть много достопримечательностей, нагулялся досыта в публичных садах, так коротко сблизился с четой Потанто, что смотрит на них, как на старых друзей, а поручение пастора Даниэля еще не исполнено.
В дом де Бодуара он не заходил. Болтавшийся на красивом широком мраморном подъезде слуга в ливрее заявил ему, что граф выехал накануне в Версаль и раньше, чем через неделю, его в Париже не ожидают. Малый, дававший Углову эти сведения, прибавил к этому, что граф справляет свое дежурство во дворце, и, находясь безотлучно при короле, никого не принимает в своем апартаменте, куда приходит лишь для того, чтобы переодеться, и на ночь, после того как разойдутся все присутствовавшие при раздевании его величества.
— Впрочем, прибавил слуга, — если у вас важное дело до нашего графа и если вам неудобно ждать возвращения его в город, то вы можете обратиться к его секретарю, который постоянно живет в апартаменте графа, когда там двор.
— А как же я найду этот апартамент? — спросил Углов.
— О, всякий лакей, всякий конюх и поваренок укажут вам апартамент графа де Бодуара! — с самодовольной усмешкой заметил лакей.
Поблагодарив за сведения, Углов удалился, но, не успел он дойти до конца улицы, как таинственная сила заставила его вернуться назад, чтобы спросить у лакея, как зовут секретаря графа де Бодуара.
— Аббат Паулуччи, — спокойно ответил лакей, не подозревая, какую бурю подняли эти два слова в душе его слушателя.
Паулуччи! То же самое имя, что упоминалось в письме Фаины! И та же самая личность без сомнения! Секретарь важного графа и живет в Версале! Разумеется, это — он!
Подозревал ли пастор о роли, которую играет этот Паулуччи в судьбе Углова, передавая ему письмо к графу де Бодуару?
Поразмыслив немного, Владимир Борисович решил, что Даниэль знать это не мог и что все это — не что иное, как игра случая.
Но в какое затруднительное положение ставит его эта случайность!
Правда, этот Паулуччи преследует поручика гвардии Углова, а завтра ему представится купец Вальдемар. Но ведь пастору настоящее его имя известно, и, может быть, он счел нужным открыть его в письме своем к графу?
О, если бы можно было узнать содержание этого письма, прежде чем передать его! Но конверт, надписанный твердым, четким почерком, ревниво хранил свою тайну под красною печатью с латинским девизом и крестом. Сколько ни верти его в руках, как ни ломай себе голову над ним, — узнает его содержание не тот, кто его подаст, а тот, кто его получит.
Если бы можно было по крайней мере посоветоваться об этом с Потанто? Но тайна принадлежит не ему одному! Даниэль оказал ему такое же доверие, как и цесаревна, и только потому, что Барский ручался за него…
