характеризовались определенной расплывчатостью формулировок и оставляли Ганди широкое поле для маневра[398].
Ганди прибыл в Лондон 12 сентября 1931 г. и находился там до 1 декабря. Английские политики сразу же дали понять ему, что Конгресс является лишь одной из множества партий, прибывших на конференцию, и ему не следует рассчитывать на какое-то особое отношение.
Состав участников и повестка дня конференции круглого стола определялись британским правительством, которое не было заинтересовано в решении крупных вопросов, таких как будущее управление Индии и ее независимость. Финансовый кризис и смена британского правительства были главными темами, которые интересовали британские политические круги. Новый министр по делам Индии Самуэл Хор (Hoare) во время конференции прямо предупредил Ганди, что, если Конгресс попытается ускорить изменения в стране при помощи «прямых действий», правительство сокрушит его всеми силами, которые имеются в его распоряжении[399].
На конференции дискуссия сосредоточилась на общинных проблемах, отношениях между разными конфессиями. Ганди прямо спросил: разве британское правительство пригласило индийские делегации в Лондон за шесть тысяч миль от Индии только для того, чтобы обсуждать там общинный вопрос? Сначала надо решить проблему управления Индией, а не делить пирог, размер которого неизвестен. «Давайте посмотрим, что мы можем получить, – сказал он, – на этой основе я мог бы попытаться достичь единства даже в этой скверно подобранной группе»[400].
Девадас, сын Ганди, сопровождавший его на конференции, писал Дж. Неру: «Вся дискуссия была отвратительной… Отец был чрезвычайно огорчен. Оппозиция была значительно хуже, чем он ожидал… Он полагает, что общинный вопрос преднамеренно выдвинут на передний план. Его значение преувеличено британским правительством, поскольку оно не намерено расстаться с властью… Отец сказал премьер- министру Джеймсу Рамсею Макдональду, что он представляет 'угнетенные классы' лучше, чем Амбедкар. То же самое он сказал и о других меньшинствах. Они не нуждаются в каком-то особом представительстве в законодательных органах… Отец сказал, что единственные общины, которым он мог бы дать специальное представительство по историческим причинам, – это мусульмане и сикхи» [401].
На конференции лидеры религиозных меньшинств (в состав которых входили и неприкасаемые) подписали так называемый Пакт меньшинств. Для них права меньшинств в будущей Индии были самой насущной проблемой. Они требовали, чтобы предоставление Индии самоуправления обусловливалось гарантиями их представительства в органах власти в соответствии с их долей в населении. Макдональд заявил в этой связи, что Пакт меньшинств объединяет 115 млн. людей, или около 46% населения Индии[402]. Он высказал сомнение в том, что Конгресс выражает интересы всей Индии. Макдональд особо подчеркнул, что Конгресс вообще не занимается решением проблем неприкасаемых. На это Ганди заявил, что его партия считает отмену неприкасаемости «необходимым условием полной независимости». Именно Конгресс является истинным защитником неприкасаемых и представляет интересы индийского народа и всех его классов, но более всего – интересы миллионов безмолвных и полуголодных людей, живущих в тысячах деревень во всех уголках страны. Он выступил против отдельных избирательных округов для неприкасаемых. «Я готов обойти всю Индию из конца в конец, чтобы объяснить неприкасаемым, что отдельная избирательная курия и резервирование мест не являются средством избавления их от социальной дискриминации – этого позора ортодоксального индуизма… Я бы скорее согласился с тем, чтобы исчез индуизм, – продолжал Ганди, – но не с тем, чтобы оставалась неприкасаемость… Я не стану предавать жизненные интересы неприкасаемых даже ради того, чтобы завоевать свободу Индии»[403].
В своем заключительном выступлении на конференции 1 декабря 1932 г. Ганди сказал, что единственным решением индийских проблем является предоставление Индии полной независимости. Макдональд же полагал, что главная проблема состояла в том, чтобы сначала выработать систему представительства, при которой власть была бы справедливо распределена между различными классами, общинами и религиозными группами, и только после этого можно будет заняться решением вопроса об управлении Индией как единым целым.
Поскольку Ганди не удалось склонить на свою сторону представителей неприкасаемых и мусульман, это дало основание Макдональду заявить, что британское правительство вынуждено учесть факт отсутствия согласия между представителями меньшинств, с одной стороны, и Конгресса – с другой. Поэтому правительство возьмет на себя решение вопроса об общинном представительстве в будущем управлении Индией. Ганди увидел в этом явное стремление англичан продолжить традиционную политическую линию «разделяй и властвуй». Но больше всего его беспокоила возможность создания отдельной избирательной курии для неприкасаемых, что привело бы к их политическому отчуждению от индусской общины и Конгресса[404].
Позиция Ганди на второй конференции круглого стола во многом определялась отношениями между Конгрессом и Мусульманской лигой. Он знал, что неприкасаемые могут стать на ту или иную сторону при решении главного политического вопроса, если не пойти им на определенные уступки. Ведь все религиозные меньшинства имели отдельные избирательные курии и представительство в законодательных органах. И только судьба неприкасаемых еще не была определена. Как быть с ними? Согласиться на предоставление им отдельной избирательной курии, как того требовали лидеры неприкасаемых? Или поделить их между индусами и мусульманами, как предлагал это сделать в деликатной форме председательствовавший на сессии Конгресса в 1923 г. Мохаммед Али? По его мнению, это способствовало бы прекращению соперничества между Индийским национальным конгрессом и Мусульманской лигой за влияние среди этих слоев[405]. Ко времени завершения второй конференции круглого стола стало вполне очевидно, что Конгресс не может рассчитывать на углубленное сотрудничество с этой партией. Поэтому было важно не допустить дрейфа неприкасаемых в сторону Мусульманской лиги.
По возвращении Ганди в Индию, в декабре 1931 г., он был вскоре арестован в Бомбее по приказу вице- короля Уиллингдона. 4 января 1932 г. вице-король ввел в действие четыре указа, направленных на пресечение и подавление выступлений против власти, против неуплаты налогов, пикетирования государственных учреждений. Все руководители Конгресса, включая Дж. Неру, Абдул Гаффар Хана, С.Ч. Боса, Раджендра Прасада, Валлабхаи Пателя, Раджагопалачари, а также Сароджини Наиду и Кастурбу Ганди были арестованы. Конгресс был объявлен вне закона. Были запрещены все его комитеты – сверху донизу, и примыкающие к нему организации – крестьянские, молодежные, студенческие, университеты, а также закрыты школы, больницы, предприятия, созданные в связи с движением свадеши. В одной только Бенгалии была запрещена деятельность 272 организаций. По мнению Дж. Неру, по всей Индии число запрещенных организаций, повидимому, достигало в общей сложности нескольких тысяч [406]. За время второй кампании гражданского непротивления было арестовано около 78 тыс. конгрессистов. Вице-король Уиллингдон писал в этой связи 29 декабря 1931 г. министру по делам Индии С. Хору, что он чувствует себя кем-то вроде Муссолини[407].
О характере и масштабах репрессий можно судить по докладу делегации Лондонской Индийской лиги (Моника Уотлей, Эллен Уилкинсон, Леонард Мэттерс и В.К. Кришна Менон), которая находилась в Индии с 17 августа по 7 ноября 1932 г. Делегация посетила все провинции, кроме Соединенных провинций. В докладе отмечалось, что указы вице-короля нарушают основные права человека. По всей Индии введено военное положение, против людей используется оружие, введены специальные трибуналы и массовые наказания. Конфискуются земли, скот, личное имущество, проводятся обыски без решения судов. Известны многие случаи избиения добровольцев Конгресса и пикетчиков, осуществляется цензура прессы и т.п.
Дж. Неру считал, что в начале 1932 г. «инициатива явно была в руках правительства, и Конгресс занимал оборонительную позицию …В Индии фактически было введено военное положение, и Конгрессу, в сущности, так и не удалось вновь захватить инициативу или приобрести какую-либо свободу действий. Первые удары произвели ошеломляющее действие на него и на большинство его буржуазных последователей, которые в прошлом были его главной опорой»[408] .
Проницательный и глубокий политик, Ганди раньше других сумел понять грозящую опасность отхода
