— Но ведь Густаву Даллю нужны были деньги? Он купил «Сентинел», чтобы заработать. План ведь состоял в том, чтобы Нуккер взбодрил старую клячу и послал ее на биржу, не так ли?
Сандберг кивнул:
— Ну да! Директор прачечной засунул свои расчеты в компьютер и пообещал, что «Сентинел» помчится так, что пыль столбом! — Он звучно фыркнул. — Сто миллионов постоянного дохода ежегодно! И титул генконсула в придачу. За вклад размером в сто двадцать пять миллионов. Но знаете, что вышло?
Отгадать было несложно:
— Он потерял свои деньги.
Вильфред Санберг довольно кивнул:
— Он с трудом платит по счетам. Ему нужны наличные деньги.
Тарн забыл про свой шницель.
— Ты хочешь сказать, что он не стал генконсулом и что он ничего не зарабатывает?
— Ну да. А почему? Ясно — из-за директора прачечной!
— Яна Нуккера, — сказал я.
Вильфред Сандберг пронзил меня взглядом:
— Ты его знаешь?
— Ты был в числе тех, что покинули «Сентинел»? — спросил я. — Ты был с Бертцером, когда он ушел?
Теперь он не скрывал подозрительности:
— Что ты об этом знаешь?
Тарн усмехнулся:
— Понимаешь, Вилле, шведская разведка потеряла большой талант, когда наш друг стал снимать девок.
Вильфред Сандберг на Тарна не отреагировал.
— Я был вместе с Бертцером, когда он ушел. Этот чертов директор из прачечной явился к нам и заявил: «Сарай с утильсырьем!» Бертцер, конечно, старая баба, но дело свое он знает.
Мы отодвинули тарелки. Чашки с кофе стояли на столе.
— И какую пользу мы можем для себя из этого извлечь? — спросил я.
Вильфред Сандберг тяжело подвинулся на стуле, поковырял во рту зубочисткой, а когда закончил, сказал:
— Если все это надо записывать на твоем носу, то тебе ни от чего пользы не будет.
Тарн вмешался:
— У Густава Далля деньги есть. Он ожидает окончательного результата. Если ж такового не будет, то кто-то окажется виноватым. Как ты думаешь, кто в таком случае будет виноват?
— Тот, кто разработал весь план, — сказал я. — Ян Нуккер.
— Директор из прачечной, — фыркнул Вильфред Сандберг. — Всю шведскую экономику обнюхал, чтоб найти предприятие... с перспективой!
Он просто-таки выплевывал слова.
— Пострадали-то мы, несчастные идиоты в «Сентинел». У нас была такая структура капитала, которая подходила под его расчеты. Из нас, мол, деньги можно быстро выкачивать. Но одного директор прачечной не учел, а именно — чем мы занимались!
За столом стало тихо.
— Расскажи теперь, какую помощь ты хотел нам оказать? — сказал я наконец.
Он отложил зубочистку в сторону.
— На кого надо обратить внимание, когда происходят странные вещи? Где начинать искать? Кто виноват в том, что «Сентинел» катится к чертовой матери? У кого есть все основания раздобывать нечистые деньги?
Тарн заерзал на сиденье.
— Нечистые деньги?
Мы опять сидели молча и ждали. Вильфред Сандберг соизволил ответить:
— Нечистые деньги. Если у кого и есть возможности добыть их, так это у охранников. Они спокойно ходят ночью по разным предприятиям. Могут учинять там все, что угодно.
— Что ты имеешь в виду?
— Заниматься промышленным шпионажем. Экономическим шпионажем. Покрывать воровские шайки. Мошенничать со страховками. С компьютерами. Это прибыльнее, чем бегать по своим маршрутам, гасить лампы и выставлять счета на сто пятьдесят крон в час за меры, принятые для сбережения электроэнергии.
Тарн сидел, явно надеясь, что к кофе ему дадут и рюмочку. Но Вильфред Сандберг уже послал на тарелочке в кассу свою кредитную карточку.
— И грабить транспорты с ценностями, — сказал Тарн, глядя прямо перед собой.
Вильфред Сандберг уставился на него. Об этом он не подумал. Лоб наморщился.
— Ты имеешь в виду, как вчера утром, на Магелунгсвэген?
Я начал выбираться из-за стола.
— Бодрящий был шницель, — сказал я.
Подошла тетя в народном костюме, чтобы ей подписали счет.
— Можешь теперь пойти к метрдотелю и стряхнуть с него пыль, — сообщил я ей. — Мы уходим.
Сандберг поднялся, не говоря ни слова. Он был явно не в себе. Тарн улыбался, пожимая плечами.
— Спасибо за венский шницель, — сказал он.
Выйдя на улицу, Тарн попытался поддержать веселый разговор, но Вильфред Сандберг уже заказал такси.
— Видишь ли, все это так сложно, — сказал ему Тарн. — Мы ничего не понимаем. Происходят странные вещи... Какая-то девица в кресле-каталке звонит нам по ночам...
— Девица в кресле-каталке? — задумчиво протянул Вильфред Сандберг. — У Густава Далля есть сестра, которая сидит в кресле-каталке.
Я застыл, будто меня приколотили гвоздями к тротуару.
— А по какой причине? Что с ней случилось?
Вильфред Сандберг обернулся ко мне. На его губах медленно проступала улыбка. За спиной у него остановилось такси.
— Свалилась вроде с лошади, — сказал он, ухмыляясь. Сел в машину и помахал нам, прощаясь, а в глазах его светился победный азарт.
16
Чего я ждал? Знамения с небес?
Время было дневное — когда в Швеции ничего не случается.
Время торговцев табаком, время парикмахеров, время распивания кофе. Время художественных галерей, и время костоправов и массажисток, и время налоговых консультантов. Время, когда нация почти замирает. Единственное время, когда в монопольке нет очередей.
Идти в гору по Пильгатан для Тарна было все равно что подниматься на вершину в Альпах. Он хрипел и шипел, ноги под ним дрожали.
— Полмиллиона сигарет, — сказал я.
— Что?
Курильщиков щадить нельзя.
— Чуть в горку — и сразу результаты, — сказал я.
Тарн бросил окурок. Он даже наступил на него.
— Самое время... — пробурчал он.
