— Друг или враг? — пробормотал он. — Рыцари обычно в этих местах не орудуют, хотя у них флот из восьми больших галер, почти таких же, как «Слава моря», и они-то уж заставят нас побегать за нашими денежками.
— Рыцари? А кто это? — прошептал Гектор.
— Рыцари ордена Святого Иоанна Иерусалимского. Горстка знатных людей из лучших семейств Европы, которые занимаются и пиратством, когда это их устраивает. Утверждают, что дерутся за Святой Крест. Ненавидят берберийских корсаров. А действуют с Мальты. Один раб из их братии работал корабельным плотником вместе со мной на верфи.
Дентон замолк, потому что ага грозно глянул на него, требуя тишины, — он тоже прислушивался, пытаясь определить, с какой стороны приближается судно.
Прошло несколько минут, и стало ясно, что чужак не торопится. Плеск весел был негромок и неспешен и постепенно приближался. Гребцы на «Славе моря» уселись на свои места и опустили лопасти тридцатифутовых весел в воду, ожидая приказа. Некоторые нетерпеливо поглядывали на Тургута, стоявшего на кормовой палубе, другие, вывернув шею, пытались проникнуть взглядом сквозь туман. Вдруг мглу прорезал клич:
— Сьеме! Сьеме!
Дентон проговорил, показывая руками, как гребут:
— Вместе! Вместе!
Мгновение спустя темное пятно тумана превратилось в четкие очертания весельного судна, и послышался испуганный крик:
— Айя! Что за корабль?
— «Слава моря», во имя Аллаха! — зычно откликнулся Тургут.
На той галере осушили весла, но по инерции она шла вперед, и стало отчетливо видно, что это бригантина, весельное судно, размером в половину «Славы моря».
— Мерхба, добро пожаловать! Из какого порта? — крикнул Тургут.
— Из Джиджелли. Корсары!
Напряжение на борту «Славы моря» спало.
— Друзья-корсары из Берберии, — пояснил Дентон. — Охотятся на одном с нами участке.
Гектор уже достаточно знал по-турецки, чтобы понять, о чем перекрикиваются Тургут и капитан подошедшего судна. Бригантина вышла в поиск менее недели назад, и ей удалось перехватить три корабля неверных, два испанских, а третий — французский. Ни на одном особо ценной добычи не было, но француз оказал любезность корсарам, сообщив, что заметил большое торговое судно неизвестной национальности, ушедшее за горизонт, но направляющееся явно в Ливорно. Преследуя эту возможную добычу, бригантина шла на север в надежде перехватить парусник, который теперь остановлен штилем.
— А вы не видели никого из этих шайтанов с Мальты? — крикнул Тургут.
— Не видели. Для них еще не сезон, рано. Им больше нравится лежать в постели со своими блудницами, — последовал ответ.
— Не соединить ли нам наши силы? — осведомился Тургут.
— Д’аккордо![8] — долетел ответ. — Одна рука не сделает ничего, две руки сделают хлопок.
Тургут улыбнулся в бороду, услышав эту турецкую поговорку, и ответил:
— Подождем, а когда рассеется туман, поднимем паруса и, не теряя друг у друга из виду, пойдем к северу.
— Согласен! И да будет с нами Аллах.
— Нам улыбнулась удача! — весело сказал Тургут, возвращаясь к себе. — Выдать команде двойной рацион, чтобы наелись досыта, и будьте готовы ко всему, что нам пошлет фортуна.
Дентон ушел к своим товарищам, Дан трапезничал с оджаками, у которых имелся на корабле собственный повар, а Гектор сидел на кормовой палубе с предводителем галер и начальниками, и еда их была непритязательна — фалафель и хлеб. Время от времени предводитель галер поглядывал на бригантину, стоявшую на расстоянии половины мушкетного выстрела. Хорошее настроение его не покидало.
— Аллах милостив, — сказал он Гектору. — Теперь, с двумя кораблями, мы сможем расширить поиск. Если будет попадаться всякая мелочь, бригантина достаточно быстроходна — легко догонит и остановит. Стало быть, нам не придется всякий раз спускать лодки. И у тебя поубавится работы.
— Эта бригантина из Джиджелли, — заметил Гектор. — У вас в заметках уже есть рисунок ее гавани, но, если хотите, я могу сплавать, поговорить с капитаном и обновить сведения.
— Может быть, но попозже, — ответил Тургут. — Я заходил в их порт года четыре назад, он мелководен и незащищен, однако вполне годится для пополненья припасов. Правитель Джиджелли признает власть дея, и мы в его дела не вмешиваемся. Но и он не должен мешать нашим корсарам. То же самое можно сказать о Бужи, немного дальше по побережью. Будем надеяться, что сведения о богатом торговце окажутся верными.
— Ваше превосходительство, если мы найдем и захватим это судно, как будем делить добычу? Бригантина принесла эту весть, значит, ее команда имеет право выбора?
— Умный вопрос, а ответ такой — мы вместе вернемся в Алжир со всей добычей. В Алжире же дележку произведет суд, состоящий из старших капитанов, которые и решат вопрос согласно прецедентам, постановлениям о доблести в бою и так далее.
— И они же решат, кому, сверх того, достанутся пленники?
— Разумеется. Цена иного пленника превышает порой цену всего захваченного груза.
— А если мы захватим, например, женщин, где их будут содержать?
Тургут испытующе посмотрел на Гектора.
— У тебя есть особые причины интересоваться этим, и не потому ли ты вызвался посетить бригантину?
— Простите мне, эфенди, мой вопрос. Когда меня захватил Хаким, со мной была захвачена и моя сестра. Только я был на одном корабле, а она на другом. С тех пор я ее не видел. Я хотел бы узнать, что с нею сталось и где она теперь.
— Расскажи-ка мне подробнее все, что помнишь.
Гектор изложил историю своего пленения, а когда завершил рассказ, Тургут некоторое время молчал, прихлебывая кофе, а потом ответил:
— Я не встречал Хакима после его набега на Ирландию. Ему всегда везет на добычу, и Хакиму рады в любом порту, где он продает добытое. В его обыкновении держать пленниц отдельно от мужчин. Я бы и сам поступал так же. Мужчины менее склонны к бунту, коли знают, что их женщины могут быть наказаны. Однако, думаю, Хаким и его напарник шли вместе в одну гавань, чтобы продать добычу на одном рынке. Я уже говорил, что это облегчает окончательный расчет и дележку. Могу только предположить: случилось нечто, что разлучило Хакима с напарником. Ты ведь говоришь, будто слышал пушечную пальбу.
— А куда могло пойти второе судно? — спросил Гектор. — Может быть, в Джиджелли или в Бужи? Не там ли мне следует искать сестру?
— Если ты хочешь посетить бригантину, чтобы справиться, не знает ли кто-нибудь о твоей сестре, в таком случае, боюсь, расспросы окажутся бесполезными. Если бы пленницы были проданы в Джиджелли или Бужи, то в Алжире о том было бы известно — не такая уж это даль. Нет, я думаю, что твою сестру отвезли куда-то подальше. — Заметив разочарование на лице Гектора, Тургут добавил: — Не слишком казни себя. Подумай о том, что случилось с тобой, и признай, что все оказалось не так страшно. Ты находишься на борту прекрасного корабля и сам принадлежишь к народу Мухаммада. Хаким был прав, сказав, что при некотором везении ты и сам можешь стать капитаном. Вот и судьба твоей сестры может оказаться куда счастливее, чем ты полагаешь.
— Мне трудно утешиться этим, эфенди. Я по-прежнему чувствую себя ответственным за ее благополучие.
— Хасан Ирланда, — с доброй улыбкой сказал Тургут, — у нас в Турции есть поговорка: «Терпение — это ключ к раю».
Мы должны принять ту судьбу, которую предписал нам Аллах. Продолжай искать сестру, но, делая это,
