прохладой помещений большого каменного здания на Ленина, 246. Дежурный почти не ломался – стольника хватило, чтобы он выложил передо мной лист бумаги, являвшийся копией милицейского протокола досмотра трупа гр-на Иванова В. К., 1976 года рождения.
«Так, ножевое ранение в область печени... большая потеря крови... Дальше... в собственном автомобили марки ВАЗ...», – я пробегал глазами протокол, надеясь обнаружить то, что интересовало меня в первую очередь. – «Ага, вот он – осмотр одежды убитого. Так, паспорт, водительское... дальше... так... Черт!» Мой пистолет не нашли. Не было его при Славе. То ли никогда не было, то ли... Ага, значит, тот, кто его убил, тот и забрал с собой. Это еще большая неприятность. Убивший однажды наверняка не остановится и в следующий раз, и он может пустить в ход мой ствол. Хорошо еще, что я заявление подал об утрате. Правда, все равно теперь я увижу свой «макаров» только месяца через три, не раньше. Экспертизы всякие, штраф еще наверняка заставят платить...
Что ж, ствола при Славе на нашли, зато в нагрудном кармане рубашки лежал... маленький георгиевский крестик. Судя по описанию, точно такой же, что и был найден при Саломееве, лежавшем в ванной в собственной квартире. Цепочка вновь разорвалась, однако я успел ухватить за последнее звено.
Причем, не за самое слабое.
Что могло означать убийство Славы? Расплата за провал?
Устранение соучастника как нежелательного свидетеля и болтуна? А может, просто нежелание делиться похищенным? Но так поступают только матерые уголовники, а из моих подозреваемых только Гилевич имел опыт вкушения лагерной баланды, да и то чисто за хозяйственные преступления. Вряд ли он пошел бы на «мокрое» дело, да еще на родного племяша.
Внезапно я вспомнил Кузнецова и его охранников. Вот, кто мог сделать это. Только зачем? Может, он не хотел, чтобы Слава что-то мне рассказывал? Что-то, что было неприятно Семену Борисовичу? Крамольная мысль потихоньку заползала ко мне в голову: а что, если Кузнецов сам себя и ограбил (правда, не вижу смысла) и теперь устранил важного свидетеля? Теперь Слава не сможет рассказать мне правду, а я могу докапываться до нее сколь угодно долго.
Преступник явно рассчитывает, что сыщики перестанут копать дальше и займутся поисками орденов где-то возле Иванова, а он тем временем толкнет остальное. Только быстро. А как еще быстро можно найти покупателя, как не через интернет-аукцион? Вот тут-то я его и накрою. А что, интересная идея. Уж это – родная стихия Приятеля, и он там никого не упустит.
Однако скоро Гошка придет с улицы и усядется за компьютер. А я не хотел бы, чтобы он узнал про Приятеля. Ведь обнаружить его он сможет очень легко (я же сам учил его компьютерной грамоте), и тогда – прощай, тайна. Надо было скорее возвращаться домой и отправляться на поиски собственной машины по одному или нескольким направлениям, указанным Приятелем.
Колян рвал и метал. Он носился по квартире и рычал на Гошку, подозревая, что именно он спер его «вальтер». Это было слышно даже во дворе.
– Куда ты его дел, щенок?! – горячился сосед, тряся Гошку за плечи. – Меня же посадят, ты что, с ума сошел?
Когда дело дошло до ремня, я оказался тем, кто пришел на выручку пацану. Спасительный звонок в дверь пришелся точь-в-точь на тот момент, когда ласковая рука отца занесла занесла галантерейное изделие из натуральной кожи стоимостью в триста баксов, купленное в магазине для богатых «Мизантроп», над пухлой задницей мальчишки. Если бы не я, то неизвестно, какого цвета она стала бы минут через пять – красного или фиолетового. Правда, я рисковал сам навлечь на себя гнев Коляна, но что это было по сравнению со спасенной слезой младенца!
– Колян, ты уж извини, но Гошка здесь ни при чем, – виновато улыбаясь, сказал я, и Колян тотчас все понял. – У меня мою пушку свистнули...
– Кто? – тотчас отреагировал сосед. – Поехали, я им рожу сверну. Будут знать, как...
– Да нет, не надо, – махнул я рукой. Еще не хватало с бандитами связываться. Он его порешит, а я потом доказывай, что не верблюд. Засадят за милую душу, потом на зоне придется «дружить» с теми, кого я сам ментам сдавал. – Боюсь, спугнем.
– А, понимаю, понимаю, – сделав, насколько это было возможно, умное лицо, задумчиво закивал Колян. – Интересы следствия, вещдоки, опергруппа, на выезд... Сам разберешься.
– Вот именно. А это, – я достал из-за пояса ствол, покрутил в воздухе и засунул обратно, – так, подстраховался на всякий случай. Стрелять, к счастью, не пришлось.
– Ну, и слава Богу! – ощерился Колян. – Я, знаешь ли, тоже стараюсь редко пользоваться. Не люблю, шумно очень. А с глушителем носить неудобно... Слушай, а может, зайдешь, по граммульке тяпнем. А то у меня после вчерашнего...
– Зайду, конечно, о чем разговор. Но только «по граммульке» – завтра. Сейчас работы полно. Просто мне компьютер на пять минут нужен.
– Понял. Гошка, ну-ка, брысь! – Колян согнал уже успокоившегося сына со стула.
– Ну, пап!!! – снова заныл пацан. – Я только сел...
– Дяде Валере очень нужно... А то он больше не будет тебя ничему учить...
На всегда тянувшегося к знаниям ребенка эти слова подействовали магически, и он мгновенно уступил мне место. Я для вида открыл Excel, сделал вид, что сейчас ничего интересного не будет, и дождался, пока ребята уйдут в другую комнату. Двух минут мне хватило, чтобы мой винчестер перекочевал из гошкиного системника ко мне в руки.
Теперь я собирался отправиться к Иванову домой, тем более, что хозяин там наверняка уже не появится, по крайней мере, живой. По данным Приятеля, Слава жил один, впрочем, я не слишком об этом беспокоился. Хозяина уже нет, а на остальных мне как-то... Хотя, всякое бывает, возможно, придется посчитаться.
Слава жил на Садовой в «хрущобе», затерянной среди десятка таких же четырехподъездных панельных пятиэтажек с гуляющими с колясками мамашами и сидящими на скамейках возле подъездов старухами во дворах. Найти нужный дом оказалось непросто, но я не был бы частным детективом, если бы не справился даже с таким ерундовым делом.
Но на этом вся простота и закончилась, потому что дверь в квартире, конечно же, оказалась стальной. Выбить ее ногой, как я иногда поступал, было нереально, поэтому решено было проникнуть в квартиру через балкон. От зорких старушечьих глаз и очевидного скандала я мог укрыться только на крыше, поэтому пришлось высадить люк и забраться на чердак.
Осторожно спускаясь с балкона на балкон, я вскоре достиг славиной квартиры, хотя однажды мне пришлось столкнуться с непредвиденными трудностями: стоя на одном из соседних балконов, я осматривался и едва не столкнулся с огромной овчаркой, которая стояла в квартире на задних лапах и внимательно разглядывала меня через стекло. Пока она не залаяла, я поспешил ретироваться.
Выставить балконную дверь было нетрудно, но едва я пнул ее ногой, как раздался какой-то грохот, и меня осыпало тучей стекла. Едва успев закрыть глаза, я повалился внутрь комнаты и тут же перекатился в ближний угол. Огненное пятно на миг озарило комнату, и сбоку от меня треснула батарея. Похоже, меня ждали и довольно тщательно приготовились к моему визиту. Я мгновенно выхватил «вальтер» и дал ответный залп парой выстрелов. Какая-то темная тень, которую я едва разглядел сквозь пороховой дым, мгновенно наполнивший комнату, метнулась в коридор, и через секунду раздался стук захлопнутой входной двери.
Я поднялся с пола. Дым рассеялся, и передо мной возник... мой системный блок вместе с монитором. Он стоял на столе целый и невредимый. Удивительно, как мы не задели его в перестрелке. Однако любоваться на него не было времени, потому что соседи, встревоженные странными хлопками в квартире Славы, уже наверняка вызвали милицию, и с минуты на минуту здесь появится наряд.
Времени на объяснения и обыски терять мне не хотелось, поэтому я в момент сгреб в охапку оборудование (по правде говоря, довольно тяжелое, хотя и с плоским монитором), засунул в первый попавшийся мешок из-под картошки (разбираться было некогда) и быстренько покинул злачное место. К счастью, на лестницу никто не выскочил (правильно, когда стреляют, нефига высовываться), и я беспрепятственно вышел на улицу и сел в машину.
Спустя полчаса Приятель уже раскладывал мне версию того, что произошло со мной в квартире Иванова.
