Прощу врагам обиды кровные И обвиню себя во всем, И ласковые, и любовные Стихи Ей напишу в альбом… И вновь горящий, вновь пылающий, Я всею воспою душой Сиренью мед благоухающий, Меня овеявший весной! 23-го декабря 1915
Александровск-Екатеринославский
Ты говоришь: Татьяна Гремина Совсем неправильно овсемена Как чудо девичьей души: Провинциалочке, как водится, Онегин по душе приходится Средь Митрофанушек в глуши. Однако же, став дамой светскою, Она — с душой ореха грецкого! — Его отвергла для того, Чтоб отомстить ему за прошлое И выставить причину пошлую Как… честь супруга своего. Любовью сердца не онегена И не любя совсем Онегина, Довольна партией своей. Да, Танечка, до брака — Ларина, Довольно скверно переварена Мозгами наших матерей… Смешно бы обвинять Евгения За нежное его презрение К причудам девочки-дичка. Лишь Таня сделалась Татьяною, — Он вспыхнул всей душою рьяною, Но лицемерно, свысока. Ответила княгиня Гремина, Та, кто в мечту страны овсемена: — Другому буду век верна. Как это холодно и каменно! Любовь воскликнула бы пламенно: «Я рада, что тебе нужна!» 1915. Май
Эст-Тойла
Когда мне пишут девушки: «Его светозарности», Душа моя исполнена Живой благодарности. Ведь это ж не ирония И не пародия: Я требую отличия От высокородия! Пусть это обращение Для всякой бездарности… Не отнимай у гения Его Светозарности! 1915. Июнь
Эст-Тойла
Моя ль душа, — душа не короля? В ней в бурю, — колыханье корабля.
