Том 3. Менестрель. Поэмы

Убийцу даже — я убить смогу ль?…

«Я несомненно скверный патриот…»

Я несомненно скверный патриот,
Но я могу не радоваться бою
У петербургских западных ворот:

Быть может, жизнь несет тот бой с собою,
А значит — и искусство, и — любовь.
В нем чувствуется что-то голубое.

А в голубом всегда сияет новь.

«Деревня спит. Оснеженные крыши…»

Деревня спит. Оснеженные крыши —
Развернутые флаги перемирья.
Все тихо так, что быть не может тише.

В сухих кустах рисуется сатирья
Угрозья голова. Блестят полозья
Вверх перевернутых саней. В надмирье

Летит душа. Исполнен ум безгрезья.

IV. Сирень среди лютиков

Осенняя палитра

Вид поля печальный и голый.
Вид леса уныло-нагой.
На крыше одной — белый голубь,
И карий — на крыше другой.

И море, — и то как-то наго
У гор оголенных грустит.
И суша, и воздух, и влага —
Все грусть и унынье таит.

Малиновый berceuse

В ней тихо бродила душа

Тургенев

В ней тихо бродила душа.
Она была так хороша.

Душа хороша как она:
Пригожа, светла и нежна.

И не было места средь дня,
Чтоб ей не хотелось меня.

И не было суток в году,
Чтоб мог я помыслить: «не жду…»

Она приходила ко мне
И тихая, и в тишине.