Одень свою семью в вельвет и коттон

дня», – всхлипнула Лиза. Брат поцеловал свою невесту, а ясновидящая оглядывала гостей и кивала головой, как бы говоря: «Я знала, что так и будет».

Щелкали фотоаппараты, и ветер развевал по воздуху фату и шлейф Кэти. Выражение изумления, крепкие объятья – на снимках, сделанных в этот день, она выглядит так, будто только что упала прямо с неба и лишь в последний момент ее удалось поймать тому, кто отныне считает себя самым счастливым человеком на свете.

На вечеринке брат танцевал червяком, извиваясь на пузе под речитатив чуваков: «Пляши, толстяк, пляши». Отец произнес короткую неуклюжую речь, размахивая резиновым цыпленком, и аппараты защелкали вновь.

«Я не верю собственным глазам, – вмешался я. – Резиновый цыпленок! «

Он стал объяснять, что искал, но не нашел резинового петуха, а я объяснил, что не о том речь. «Даром импровизации обладают не все, – сказал я. – Где твои заметки? Почему ты не попросил меня помочь?» Я был так суров к нему потому, что собирался сказать настоящую речь. Я мечтал об этой речи, еще когда Пол был ребенком, но никто никогда не предложил мне ее произнести. А теперь придется ждать до его похорон.

* * *

Зал сдавали всего до часу ночи, так что возникла идея перенести празднование на пляж. Кэти переоделась, а мы с Полом пошли выгуливать собак на лужайке перед «Атлантидой». Впервые с момента свадьбы мы были одни, и я намеревался воспользоваться этим в полной мере. Ключевые слова – в полной мере. Потому что так никогда не получается. Хочешь сказать что-нибудь запоминающееся – и обязательно ляпнешь что-то, как последний придурок. Может, конечно, тебя и запомнят, но не так, как тебе хотелось. Брат всю жизнь спасал меня от подобных моментов, и сейчас ему предстояло вновь это сделать.

Начал моросить мелкий дождик, я откашлялся, Венера присела в травке, выдавливая из себя какашки размером с горошину. «Ты что, убирать за ней не будешь?» – спросил я. Пол указал на землю и свистнул датского дога. Тот с шумом промчался по лужайке и молниеносно сожрал фекалии. «Еще скажи, что это вышло случайно», – сказал я. «Случайно, черта с два. Я этого сукина сына специально тренировал, – ответил он. – Иногда он подставляет морду к ее заднице и ест дерьмо прямо из-под крана».

Я представил себе, как мой брат у себя посреди двора учит пса есть дерьмо, и понял, что эта картина останется со мной до самой смерти. Какие там слезы и братские признания – настоящие воспоминания именно такие. Дог облизнулся и поискал в траве добавку. «Так что ты говорил?» – спросил Пол.

«Да так, ничего». Чуваки на вершине дюны, которая грозила вот-вот обвалиться, издали боевой клич. Стоя в дверях своей комнаты, Кэти окликнула брата, и он, вместе с собаками, пошел на зов, распространяя вокруг себя любовь, какую не найдешь ни под деревом, ни под ракушкой, ни в сундуке с сокровищами, зарытом много столетий назад на этих исторических островах, окружающих нас.

Глава 16. Домовладение

«Найти подходящую квартиру все равно, что влюбиться», – сказала нам брокерша, стильная старушка в фирменных темных очках. Крашеные светлые волосы, черные чулки, маленький шарфик, игриво повязанный вокруг шеи – три месяца она таскала нас по всему Парижу в своей спортивной машине. Хью – впереди, а я сидел на заднем сиденье, сложившись пополам, как шезлонг.

После каждой поездки мне приходилось заново учиться ходить, но это были мелкие физические неудобства. Проблема же заключалась в том, что я уже влюбился – в нашу квартиру. Она была идеальной, и поиски другой представлялись мне предательством и изменой, как совершение прелюбодеяния. После очередного осмотра я становился посреди нашей гостиной, смотрел на высокий потолок с перекрытиями и пытался объяснить, что другие квартиры для меня ничего не значат. Хью занял противоположную позицию, он обвинял нашу квартиру в том, что нам приходится хитрить. Мы предлагали, мы просто умоляли купить ее, но хозяин держал ее для своих дочек, двух маленьких девочек, которым предстояло вырасти и выгнать нас из дому. Мы могли бы продлить контракт еще на пятнадцать лет, но Хью отказался вкладывать свою любовь в безнадежное дело. Услышав, что наша квартира никогда не будет по-настоящему нашей, он повесил трубку и связался с престарелой брокершей, и так он поступает всегда, если что не по нем: он начинает действовать и движется вперед.

Квартира для него больше не существовала, но я все еще надеялся на чудо. Автокатастрофа, пожар на детской площадке – да мало ли что может случиться с маленькими девочками.

Когда мы смотрели квартиры, я старался быть объективным, но чем больше мы видели, тем сильнее я впадал в отчаяние. Если квартира была не слишком маленькой, значит, была слишком дорогой, слишком современной, слишком далеко от центра. Я сразу почувствовал, что о любви и речи быть не может, но Хью уперся рогом и во всем находил потенциальные возможности.

Ему нравилась разруха, дающая возможность все исправить, и когда поздним летом старушка достала описание того, что можно перевести как «удачно расположенный бардак», он пришел в восторг. Чувство это возрастало, пока мы подымались по лестнице, и достигло апогея, когда дверь отворилась, и на лестничную клетку просочился запах застарелой мочи. Предыдущие жильцы съехали, оставив повсюду следы своего пребывания и характера. Все ниже пояса было искурочено, разбито в щепки, на всем были следы крови и человеческие волосы. На полу в гостиной я нашел зуб, а к двери прилепилось что-то, похожее на целый ноготь, измазанный соплями. Конечно, все это видел я один, вечный пессимист. Пока я искал остальные части тела, Хью носился взад-вперед между пещероподобными кухней и ванной, и глаза его горели безумным огнем.

Когда мы нашли нашу старую квартиру, у меня было такое же выражение, но на этот раз я не мог его поддержать, хотя всячески старался разделить его энтузиазм: «Смотри-ка, перерезанная проволока!» – но это звучало неубедительно. Так говорит человек, идущий на компромисс и пытающийся это скрыть. Место было не такое уж страшное. Комнаты были большие и светлые, и против расположения возразить было нечего. Просто оно меня как-то не впечатлило.

«Может быть, ты путаешь любовь с жалостью», – сказал я ему, а он мне на это ответил: «Если ты и впрямь так считаешь, мне искренне жаль тебя».

Старушка почуяла недостаток энтузиазма с моей стороны и тут же приписала его отсутствию воображения. «Некоторые люди не видят дальше своего носа», – вздохнула она. «Минуточку, – начал я – и сказал невероятную глупость: – я обладаю даром предвидения».

Она вытащила из сумочки телефон и предложила: «Докажите. Владелец получил уже три предложения и не собирается ждать вечно».

Если найти квартиру все равно что влюбиться, то купить ее все равно что сделать предложение во время первого свидания и пообещать не видеть друг друга до самой свадьбы. Мы назвали свою цену, и