провернул. И ты, между прочим, ему в этом помог. Да если бы не он, может, этой ночи дурацкой с пальбой и не было бы! Кто знает, как бы все повернулось! А меня, между прочим, потом целый день колотило, как вспоминала, как эти гады за мной по болоту бежали и стреляли, стреляли!
— А Ванька-то тут при чем? Нет, Кристя, не вали все в одну кучу, не дело это. Тебе волю дай, ты на него всех собак навесишь. И он тебя, между прочим, любит. Всей душой любит. Это я тебе совершенно точно могу сказать. И о чем он точно не думает, так это о том, чтобы тебя бросить. Скорей уж наоборот: боится, что ты от него уйдешь.
— Ты-то откуда знаешь?
— Я? Я много чего знаю.
— Тогда, может быть, скажешь, когда Ванька за мной приехать собирается? Ну? Молчишь? То-то же.
— Слушай, Кристина, может, я тебе сейчас не то скажу, что ты хотела услышать, да только молчать я тоже не могу. В общем так, выбирай день, и я тебя до станции отвезу, на электричку до Москвы посажу. Съездишь, узнаешь, как там дела. Тогда и будешь что-то решать. Я-то здесь, никуда не убегу. Захочешь вернуться — пожалуйста. Но сначала с Иваном переговори. Обязательно. Иначе такую глупость совершишь, потом всю жизнь себе локти кусать будешь.
— А может, я собираюсь его здесь дождаться! Между прочим, у меня карманных денег ноль целых и столько же десятых. И как он, интересно, думал, я отсюда выбираться буду?
— Деньги — это не проблема, я тебе дам, сколько надо. Только, может, Ваньке сейчас твоя помощь нужна, а ты здесь торчишь, лесной вольницей упиваешься. И как это тогда расценивать? По-моему, как предательство. Ты не находишь?
— Да что ты на меня взъелся! Все настроение испортил!
— Настроение твое — тьфу, ерунда. А вот жизнь ты себе испортить можешь капитально. Я ж тебе, глупой, говорил и повторю столько раз, сколько нужно: Ванька тебя любит, сильно любит! Дороже тебя у него никого нет. Я его давно знаю и могу это тебе совершенно точно сказать. Ты ему нужна, понимаешь — нужна! Поэтому должна быть с ним. Сейчас ты здесь отсиживаешься и на ровном месте обиды себе на него придумываешь. Не дело это. Съезди ты в Москву, успокой мое сердце! Потом лучше с Ванькой ко мне в гости вместе приедете, я вам и баньку истоплю, и на охоту сходим. А лучше… Давай так условимся: ты меня на свадьбу пригласишь!
— Фомич, да ты чего?! Какая свадьба, если жених от невесты сбежал!
— Не факт, можешь на это даже не уповать. Так что насчет свадьбы?
— Слушай, я так не могу — с места в карьер. И вообще, мне кажется, сейчас не время о свадьбе говорить. Это Ванька все заморачивается, делает попытки меня в ЗАГС затащить, а я вообще про замужество не думаю. Мне оно как-то ни к чему.
— А все же?
— Ну, ладно, уболтал. Если свадьба будет, в чем я лично сильно сомневаюсь, то я тебя обязательно на нее приглашу в качестве почетного гостя. Теперь доволен?
— Еще как доволен! — неожиданно развеселился Фомич и принялся мыть посуду, насвистывая себе под нос что-то веселое и бравурное.
Кристина, глядя на Фомича, только плечами пожала. Вот пойди, разберись в нем! Пристал с этой свадьбой, да еще и в Москву решил ее срочно спровадить. С чего это его так? Или ему надоело ее общество? Вряд ли. Он охоч до разговоров, а уедет она — и с кем тогда Фомичу болтать на досуге? С Иртышом? Значит, он просто сильно переживает за Ивана. Интересно, а кто ему Иван? Просто хороший знакомый? С чего он за него так рьяно горой встал? Или мужская солидарность взыграла? Что-то не верится. Ладно. Все равно в Москву так или иначе возвращаться придется, так почему бы не воспользоваться добротой Фомича и не доехать до станции с почетом на машине?
Так, а когда лучше? Завтра — не интересно. Придется вещи в спешке паковать и вообще. Ей надо еще все любимые места оббежать, да и в озере хоть разок напоследок искупаться. Конечно, в дальнем, а не в этом, мертвом, которое динамитом рванули. Фомич потом еще долго рыбу дохлую оттуда сачком вытаскивал и закапывал, чтобы не гнила в озере, воду не отравляла. А вообще, какое сегодня число?
Кристина уставилась на висящий на стене календарь. Вот те раз! А у Ваньки-то как раз на этой неделе день рождения! Всего ничего осталось! Ладно, вот она ему как раз сюрприз и устроит. Позвонит прямо с утра в день рождения и скажет: я здесь! А там и будет видно, как он к ней относится. Так, а что же ему тогда подарить? Точно, в качестве подарка она ему пейзаж преподнесет! Он очень любит, когда она ему свои работы дарит. Картину «Три богатыря» с лицами себя, Ликвидатора и Бегемота, вообще в большой комнате повесил и всегда очень ею гордится перед гостями.
Тогда, выходит, уезжать отсюда надо как раз накануне Ванькиного дня рождения. Пока она до дома доберется, себя в порядок приведет, отоспится, а с утра проведет разведку боем. Вот и решено.
— Фомич, как насчет послезавтра?
— Отлично. С утра и поедем. Я тебе с собой пару баночек варенья дам, но только парочку. Не потому, что я такой жадный, а потому что тебе иначе приличный вес на себе тащить придется. Лучше потом с Ванькой подъедете, я вас на всю зиму вареньем снабжу! На машине-то его везти — это ерунда…
Кристина слушала болтовню Фомича, и не могла понять: с чего это у него настроение вдруг стало такое приподнятое? Даже не стала его поправлять, что еще неизвестно, останется она с Иваном или им все же придется расстаться. Чего человека зря огорчать! Все равно ж пока все вилами по воде писано.
Сергей тащил два переполненных полиэтиленовых пакета. Мать послала за продуктами, да такой список накатала, что будь здоров! И чего он дурака свалял, взял бы и положил все в четыре, а не в два пакета, все равно ж они в этом супермаркете бесплатные! А теперь гадай, оторвутся ручки или все-таки выдержат. И что он будет делать, если они порвутся? Прижимать эти тюки к груди и нести, как любимое дитя?
С трудом добравшись до своего двора, Семь-сорок решил немного передохнуть. Поставил пакеты на скамейку около подъезда и расправил уставшие плечи. Потом подумал, и присел на ту же скамейку. Куда торопиться-то? Лишние пять минут погоды не сделают.
Хлопнула дверь, и из подъезда вышла Янкина мама с пуделем Митькой на поводке. Выгуливать собралась. Митька от нетерпения вставал на задние лапы и скакал вокруг нее, как на манеже, смешно перебирая передними лапками. Его пышная челка была собрана в кокетливый хвостик и затянута цветной резинкой, как помнил Семь-сорок — из личных Янкиных запасов. Чем не пожертвуешь в пользу любимого маминого песика!
— Добрый день, Сережа!
— Добрый день, тетя Марина!
— Чего уселся-то? Никак устал?
— Есть немного. По глупости перегрузил пакеты. Знал бы, что столько тащить придется, лучше рюкзак с собой взял. Все лучше, чем вот так. Как там у Янки дела?
— А что у Янки? Все к своему походу готовится, скоро я уже с ней неврастеничкой из-за этих гор стану!
— А что такое?
— Да они со своим Юрой каждый день планы меняют. То они на одни горы идут, уже билеты взяты и все утверждено, то выясняется, что они совсем по другому маршруту будут двигаться. То в начале августа, то вообще чуть ли не на сентябрь все переносят. Потом Юра заявляет, что у Янки подготовка не та, мол, мышцы накачивать надо, а не бутербродами по утрам давиться вместо зарядки. Янка, понятное дело, психует, срывается. Вот только вчера ко мне приезжала, плакалась. Ну нет, конечно, она же у меня сильная духом и вся из себя независимая! Такие, как она, не плачут и не страдают, — да ты сам всю эту чушь знаешь, которую она любит нести. Но от Юры ее уже просто трясет. Такой самовлюбленный тип оказался!
— И Янка?…
— Пока что терпит. Только думается мне, это у нее ненадолго. Очередная блажь по имени Юра. Я к этому ее увлечению, как к очередной болезни отношусь, вроде простуды. Переболеет и снова человеком станет. Знаешь, как в деревнях про такое говорят: не было бабе заботы — купила баба порося. Ой, ну ладно Сереженька, я пойду, а то Митька на меня потом целый вечер дуться будет!
