— А с Тамарой когда говорить будешь на эту тему?
— Еще не знаю. А что?
— Слушай, не рассказывай ей об этом, а?
— Это еще почему?
— Я боюсь, что тогда нас точно всех перетасуют, не дожидаясь, пока мы помиримся. Давай не выносить сор из избы. И вообще, думаю, к четвергу все уладится. Ну что, не расскажешь?
— Ладно, — пожала я плечами. — До четверга дело терпит. Но если на следующем мозговом штурме я услышу от кого-нибудь хоть одно обвинение в адрес своего коллеги — мне плевать, обоснованное или нет, — я иду к Тамаре. Мне самой не хотелось бы разгонять нашу команду, но если от этого страдает дело… В общем, чего мне тебе объяснять — сам все понимаешь.
— Вот и отлично! — просветлел лицом Андрей. — А теперь, раз уж остальные разбежались кто куда, давай я провожу тебя в столовую. Или хочешь куда-нибудь в ресторан? Нет проблем! Какую кухню предпочитаешь? Европейскую или азиатскую? Может, японскую? Тут неподалеку суши-бар открылся…
— Не хочу никуда — ни в ресторан, ни в бар. Домой хочу. Так меня эти разборки вымотали — не передать. Ты уж извини, что так вышло.
— Тебе незачем передо мной извиняться, тем более что я все равно тебя одну не оставлю и до дома обязательно провожу.
Хм, а мальчик-то упорный попался. И даже не знаю, нравится мне это или раздражает. Но если так посмотреть, я же все равно собиралась сказать ему сегодня да в ответ на подобное предложение. Даже красоту специально навела, укладку сделала. И что — все коту под хвост?
— Веди, — легко согласилась я и подала Андрею руку, чтобы он помог мне встать.
Парень на какие-то доли секунды замешкался, потом улыбнулся, засуетился и, придерживая меня за локоток, помог подняться. Что-то странно он себя ведет. Неадекватно. Сам же только что в провожатые набивался, а как до дела дошло, сразу глазки забегали, ручки затряслись. Чего он мутит?
Мы вышли из комнаты для совещаний, дошли до лифтов, как Андрей, похлопав себя по карманам, заявил:
— Слушай, ты подожди меня чуть-чуть, я, кажется, там паспорт оставил.
И не дожидаясь моей реакции, рванул обратно в офис.
Я простояла у лифтов минуту. Потом еще одну. И еще. Чувствовала себя при этом последней дурехой. Глупое положение и настолько неприятное — слов нет. Хуже этого было только в позапрошлом году, когда мне пришлось самой расплачиваться за совместный ужин, потому что мой кавалер сделал ноги. Да, да — случалось со мной и такое. И в чем причина — до сих пор не знаю. Хорошо хоть официант тогда сделал вид, что ничего не заметил, а то я была готова под землю провалиться со стыда. И вот сейчас. Нет, конечно же, не то же самое, но по ощущениям — очень похоже.
Я плюнула на свое обещание ждать у лифта, развернулась и отправилась в офис вслед за Андреем. В конце концов, по моему глубокому убеждению, «чуть-чуть» — это минута, максимум две. Но никак уж не целых пять!
Войдя в комнату для совещаний, я застала прелюбопытную картину. Андрей пятой точкой кверху ползал по полу и вертел головой, заглядывая под мебель.
— Эй, ты чего? — позвала я. Андрей вздрогнул и вскочил на ноги.
— Э… вот… не находится, падла. Я уже все посмотрел — нет, и все тут.
— Слушай, давай рассуждать логично. Мы все наши пожитки вываливали на стол. Если ничего на столе и под столом нет, значит, паспорт кто-то уже взял, и скорее всего, ты сам. Бумажник проверял? Насколько я помню, мужчины имеют стойкую привычку носить паспорт именно там. Ну же, давай, посмотри!
Андрей, как мне показалось, нехотя достал из внутреннего кармана куртки бумажник, медленно раскрыл его, сделал удивленные глаза и воскликнул:
— Ну, надо же! Ты абсолютно права! И как я мог его не заметить?
От всей этой ситуации за километр несло фальшью и наигранностью, но в чем тут дело, я понять не могла, хоть убей. Андрей и правда что-то искал в офисе. Искал в одиночку, чтобы никто, даже я, этого не видели. Но не паспорт, это и ежу понятно! А что тогда? Любимую шариковую ручку? Упаковку презервативов?
Мы вторично под ручку вышли из офиса под пристальным профессионально-безразличным взглядом секретарши. Впрочем, я не обманывалась: в ближайшие полчаса нашей команде досужие кумушки из секретариата, отдела кадров и бухгалтерии качественно перемоют косточки. Тем более с такой богатой пищей для размышлений, какую дали сегодня Летка со Стасом и Ритой, и мы с Андреем — грех не обсудить все подробности нашей личной жизни. Крики, какие издавала Летка, только глухой мог не услышать. Придется теперь запускать дезу, что мы здесь сценку из очередной серии разыгрывали. Авось прокатит.
Я, кстати, давно заметила, что у стен нашего офиса — странное эхо, совершенно искажающее смысл первоначально сказанного. Примеры? Пожалуйста! Когда получала зарплату в бухгалтерии, то на вопрос финансового директора «как тебе новый сериал» ответила: «как отпишем — тогда и понравится». В итоге Тамара через пару дней вежливо поинтересовалась у меня, может, перевести меня в другую команду? А то дошли слухи, что меня что-то не устраивает, и наш детектив мне хуже горькой редьки пришелся. Класс? Я-то совсем не это имела в виду, как раз наоборот. С тех пор в бухгалтерии и прочих наших службах обеспечения на все расспросы я молчу как пленный партизан, только улыбаюсь в ответ. Людям хочется о нас языками потрещать, а мне после этого оправдывайся. Вот еще! Нашли без вины виноватую.
Всю дорогу до моего дома Андрей напропалую трепался. О том, что вот-вот и станет тепло. О том, что новые ботинки натерли ноги. О том, что моим глазам могла бы позавидовать сама Мона Лиза…
Честно говоря, когда услышала про Мону Лизу, то едва не вздрогнула. Это что же выходит, у меня такие облезлые брови, как у нее? Хорош комплимент, ничего не скажешь! Интересно, что он мне дальше поведает? Что у меня маникюр, как у Венеры Милосской? И походка как у заправской наездницы?
Честно говоря, вся эта история с Леткой напрочь выбила меня из колеи. Поэтому связно думать на любые отличные от этой ситуации темы — ну никак не удавалось. Но даже так церемонию покупки букета я предсказала с точностью до трех минут. И с видом цветка не ошиблась — огромная роза с неестественно вывернутыми лепестками, пурпурная до того, что при определенном освещении казалась почти черной. Конечно же, эта колючая штакетина была вручена мне еще у входа в метро, поэтому всю дорогу пришлось следить, как бы никто из близстоящих пассажиров не напоролся на ее колючки. В итоге пару раз укололась сама. Не могу сказать, чтобы это подняло мне настроение. Но Андрей ничего не замечал, продолжая разливаться соловьем и трепетно поддерживать меня за талию. Мол, вагон качается и все такое. Ну- ну.
Около своего подъезда я попыталась распрощаться с надоедливым кавалером, поскольку желание общаться с ним отчего-то напрочь пропало, но не тут-то было. Человек внаглую напросился на чашечку кофе и отбиться от него не было решительно никакой возможности. Пришлось тащить его к себе, лихорадочно соображая, все ли дома убрано и помыты ли полы. Хотя чего я так беспокоюсь? Во-первых, когда дома дедушка, там всегда стоит зеркальная чистота. Это я, грязнуля такая, могу посуду неделями не мыть, а дед у меня в данном вопросе старой закалки. А во-вторых, не много ли чести для Андрея? И вообще: попьет свой кофе — и пускай выметается! В конце концов, о гостях мы не договаривались — только проводы.
Когда Андрей вошел в квартиру, я с тоской поняла: ну вот, очередной клиент с притязаниями на жилплощадь пожаловал. Стоит, пасть раззявил, по сторонам исподтишка башкой вертит, в глазах — счетчик-калькулятор чужого богатства. А должен по сюжету, между прочим, с меня глаз не сводить, а не с люстры и картин в коридоре. Да, я понимаю, что квартира сейчас выглядит как конфетка, ремонту еще и года нет. Но все равно — неприятно.
Тут я должна дать маленькую справочку. Видите ли, моя трехкомнатная квартира — это не малосемейка какая-нибудь. Квартиры в нашем доме давали только за оч-чень большие заслуги перед обществом. И дед ее получал тоже не за красивые глаза, поскольку мало того, что он академик, так еще и фронтовик.
Теперь минуты через три должны пойти осторожные расспросы, на кого записана квартира, да сколько в ней народа живет. Когда человек узнает, что родители у меня в Штатах безвылазно сидят — начнется полномасштабная компания под названием «женить на себе Лизку любой ценой». Даже если я потребую
