— Конечно, нет. Просто придется и мне оттуда чуть раньше уйти, чтобы обед не пропустить. Жаль, там в четыре часа очень интересный доклад заявлен…
Мне показалось, что по лицу маменьки пробежала тень. Ничего не понимаю. Она что, не хочет, чтобы отец присутствовал на семейном торжестве? Совсем загадочно. Так любит она его или нет? И если любит, то почему себя так ведет?
Может, я опять ошибаюсь, и пресловутого Пола Версальски она все-таки лично для себя пригрела? Тогда совсем некрасиво получается: если бы ей, чисто теоретически, разумеется, удалось свести меня с Полом, она бы получила возможность просто неограниченного общения с ним?! При этом в глазах окружающих все было бы тип-топ: мать волнуется о семье дочери, и все такое, а она сама тем временем вовсю зятя обихаживает. Очень удобно: и разводиться не надо, и репутация чиста и непорочна. У них, ученых, с этим делом строго. Хотя, казалось бы, личная жизнь никого волновать не должна, на практике все как раз наоборот: каждому есть дело до того, как живут его коллеги. И если какому-то бедолаге угораздило вляпаться во что-нибудь предосудительное, репутацию, а значит, и карьеру он себе, считай, хорошенько подмочил.
Нет, лучше даже и не думать о таком, а то на душе аж до тошноты противно. Вот хоть убейте меня, но логики собственной матери я не постигаю! То есть совершенно не смыслю в мотивах ее действий! С утра этот фарс, вечером крутой разворот на сто восемьдесят градусов и радушный прием, при этом на отца смотрит как-то странно… Голова кругом идет! А она у меня, повторюсь, и так больная и ушибленная. Все, спать, спать! Как говорила незабвенная Скарлетт О’Хара: «Об этом я подумаю завтра…»
Утром меня опять безжалостно разбудили, но на этот раз хотя бы обошлось без холодной воды.
—Darling, я хочу отправиться с тобой за покупками! Помнишь, как в старые добрые времена? Вставай, тебя уже ждет легкий завтрак!..
Поощряемая матушкиными возгласами, я кое-как оторвала свое бренное тело от кровати и походкой похмельного зомби двинулась в ванную комнату. Кажется, погорячилась я, решив остаться в Москве. Что- что, а дед никогда нас с Лешкой без особого на то повода не будил. И другим не позволял, всегда повторяя, что нет ничего слаще в молодости, чем лишний часок, проведенный на подушке, да в обнимку с любимым человеком. А бессонницей, мол, еще успеют намаяться, когда время подойдет. Маменька же эту простую истину, судя по всему, постичь еще не успела. Сова по природе, она всегда насильно заставляла себя жить в режиме жаворонка, находя в этом лишнее подтверждение своей правильности и исключительности. Что ж, у каждого свои тараканы.
Запихивая в себя омлет (между прочим, даже без сыра, лука или хотя бы помидоров — одни лишь яйца и соль —egg!), я поинтересовалась:
— И с чего ты решила разорить московские магазины? Хочешь сказать, у вас в Штатах чего-то не хватает?
— Видишь ли, Лайза… — начала маменька, и я тут же вспомнила старый добрый фильм «Адъютант его превосходительства», когда на прямой вопрос ребенка: «Павел Андреевич, вы шпион?» — последовало бессмертное: «Видишь ли, Юра…»
— Ну? Что ты хотела сказать?
— Я вчера несколько погорячилась…
— Ты имеешь в виду, когда пыталась подложить под меня Пола?
— Лайза, прошу тебя, не надо пошлости! Мне и так ужасно неловко…
— Передо мной или перед своим молодым коллегой?
— Я же просила тебя: не язви!
— Все, все, умолкаю. Продолжай!
— Мне казалось, что, увидев Пола, ты поймешь, что, возможно, совершила ошибку, когда выбрала себе в мужья человека не нашего круга. Но теперь я осознала, что вы с Алексом любите друг друга и ваш союз действительно крепок. Мне ужасно неудобно за вчерашнее, и я бы хотела загладить те неприятные впечатления, которые могли остаться у тебя после…
— …насильственного в прямом и переносном смысле сватовства, — закончила я мамину мысль. — Да, ты права: осадок остался, и приличный. Причем не только у меня, но у Лешки тоже.
— Собственно, на сегодняшнем обеде я хочу попросить прощения у вас обоих за этот досадный инцидент.
— А почему же тогда ты не сделала этого вчера?
— Лайза, — маменька понизила голос, — видишь ли, я не хотела делать это в присутствии отца. Он… не знал о том, что я познакомила Пола с тобой, могли бы начаться неприятные вопросы с его стороны. Они с Полом не слишком ладят… Впрочем, это и понятно: они видят друг в друге конкурентов, а у мужчин очень развито чувство соперничества.
— Ты имеешь в виду, они соперничают из-за тебя?
— Да что ты! Как ты могла такое подумать?! — замахала руками матушка. — Просто мы работаем, если так можно сказать, по параллельным направлениям, наш с Полом проект развивается чуть динамичнее, нежели отцовский, отсюда и все конфликты.
— Понятно, — не сдержав ехидства, протянула я. — Значит, вчера отец о визите к нам Пола не знал, а сегодня уже в курсе?
— Да! — ответила маменька столь быстро и легко, что я сразу поняла: врет. Либо просто ничего ему не рассказала, либо наплела семь верст до небес.
— А почему ты работаешь с Полом, а не с отцом? — задала я давно вертевшийся на языке вопрос.
— Отец оперирует устаревшими понятиями, в то время как Пол открыт для всего нового, — как по писаному отбарабанила маман. — Работать с ним одно удовольствие! Он отлично анализирует все возникающие у нас идеи и умеет вычленить из них самое ценное, самое рациональное…
— Понятно: ты эти самые идеи придумываешь, а он их обрабатывает. Молодец парень! Здорово устроился на всем готовом!
— Лайза, в конце концов, вопросы нашей работы тебя не касаются, — тут же встрепенулась маменька. — Поэтому давай оставим их в покое, хорошо?
Значит, я попала в точку. Этот Пол Версальски — обыкновенная рыбка-прилипала. Анализировать и обобщать куда проще, чем придумывать с нуля. Это я вам со всей ответственностью заявляю! Конечно, исследовательская и сценарная деятельности существенно различаются, но кое-какие общие моменты в них присутствуют. Пусть я и ругаюсь на бестолковых авторов, но возвращаться обратно в их ряды уже не рвусь. Мне и на посту редактора неплохо. Я наловчилась переписывать корявые серии так, что от авторского текста в них и воспоминания не остается. А вот начинать что-либо с чистого листа для меня форменное мучение. Видимо, для Пола тоже…
— Слушай, а когда ваш проект закончится, что вы будете делать? Продолжите сотрудничество или как?
Честно признаться, этот вопрос я задала не без подковырки. Если Версальски действительно неплохой ученый-аналитик, то матушка непременно захочет работать с ним дальше, великодушно поделившись частью собственных лавров. А если она пригрела его с одной-единственной целью выдать за него замуж свою непутевую дочь, то по результатам сватовства по окончании проекта Пола ждет одно из двух: либо ему пожизненно гарантировано участие в проектах и стабильный доход — не оставит же мать свою дочурку без пропитания, либо ему жмут руку и устраивают пышные проводы. В конце концов, мать и сама прекрасно с анализом собственных идей справляется, чтобы у себя на шее нахлебника возить, будь он хоть трижды расчудесный. И Пол наверняка это тоже просек, не такой же он дурак, каким кажется. А раз так, остается только уповать на то, что Лешке удалось его качественно припугнуть и ко мне этот слизняк от науки больше не полезет. Правда, есть еще маленькая такая вероятность, что после неудачи со мной он попытается подмазаться лично к маменьке, но тут уж ничего не попишешь. Пускай сами между собой разбираются, я-то тут при чем?
— Посмотрим, — неопределенно ответила мать. — Пока еще рано о чем-либо говорить, до конца текущего проекта как минимум несколько месяцев…
Я вновь напряглась. Конечно, при том минимуме информации, которой я располагаю, делать какие-либо далекоидущие выводы — откровенная глупость, но все же… Ой, что-то мне не по себе…
— Ладно, что мы все о работе да о работе! — чрезмерно жизнерадостно произнесла маменька. —
