– Хватит, – решительно оборвал собеседника Горбачев, – пусть он ничего не требует. Мы уже обсудили комплекс мер с Тер-Петросяном. Этого вполне достаточно…
Шенин молчал. У него не было других аргументов. Затем он оставил папку с документами, попрощался и ушел. Горбачев заставил себя открыть папку, и уже первые сообщения неприятно поразили его. А чем дальше он читал, тем мрачнее становился. Он уже пожалел, что так быстро отпустил Шенина. Судя по сообщениям с мест, положение было более чем серьезным. До апрельского Пленума оставалось совсем немного дней, и надо что-то сделать, что-то придумать до того, как они соберутся все вместе. Иначе… что будет иначе, он знал. Иначе все закончится его отставкой и полным разворотом в другую сторону. Это он сейчас отчетливо понимал.
«Краснодарские коммунисты, члены ЦК КПСС, намерены добиться включения в повестку дня текущего Пленума ЦК партии вопроса о созыве внеочередного съезда или хотя бы Всесоюзной конференции КПСС. Такой наказ они получили от участников краевого партийного пленума. В принятом на нем постановлении коммунисты Кубани выразили крайнюю озабоченность тем, что страна продолжает катиться дальше вниз, а президент страны, несмотря на полученные им чрезвычайные полномочия, бессилен что-либо изменить. Поэтому, считают участники пленума, необходимо срочно заслушать отчет коммуниста М. С. Горбачева о его работе в должности Генерального секретаря. Предлагалось также заслушать его еще и как президента СССР, но большинством голосов это предложение не прошло».
«В газете областного совета «Тюменские известия» опубликован отчет о встрече в Ишиме первого секретаря Тюменского обкома КПСС В. Чертищева с группой коммунистов – депутатов областного совета. «Я считаю, – подчеркнул первый секретарь обкома КПСС, – что Горбачев и Ельцин действуют воедино, ведут одну линию и, что важно понять, ведут ее по сценариям, написанным в ЦРУ». В последнее время Владимир Чертищев не скрывает своей принадлежности к оппозиции Генеральному секретарю ЦК КПСС, президенту СССР. Бюро Тюменского обкома партии настаивает на внеочередном Пленуме ЦК, отчете руководителей Политбюро. Прокуратура Тюменской области обратила внимание на выступление партийного лидера. Прокурор области В. Багин заявил, что прокуратура намерена провести расследование по факту шельмования и клеветы на президента страны и лидера российского парламента».
«Средняя зарплата в СССР – 12 долларов. Если вы собираетесь за границу – по личным делам или погулять, – пользуйтесь услугами Госбанка, который отныне вам позволяет в Сбербанке СССР или в девяти других банках, получивших лицензию, обменивать рубли по 200 долларов по рыночному курсу. На 1 апреля курс доллара – 1 к 27,6 рубля. Напомним, что раньше «туристический» курс был равен 1 к 6. По этим правилам, в частности, средняя зарплата в стране – 280 рублей плюс 60 рублей компенсации – откровенно признана равной 12 долларам. Это меньше, чем зарабатывает нищий где-то в Папуа или Мозамбике».
«Как стало известно, подал в отставку первый секретарь ЦК компартии Армении, член Политбюро ЦК КПСС Степан Погосян. За последний год уже третий лидер компартии Армении подает в отставку. Как предполагают в Ереване, одной из главных причин отставки стал тот факт, что в течение последних нескольких дней Степан Погосян не смог добиться приема у Генерального секретаря ЦК КПСС Михаила Сергеевича Горбачева».
Глава 4
Мурад Рагимович Керимов работал секретарем Союза писателей уже около двух лет. Он пришел сюда совсем молодым человеком, сразу из партийных органов. С тех пор его небольшой кабинет в этом красивом здании Баку стал местом его постоянной работы. Сегодня с утра он заказал разговор с Москвой и терпеливо ждал, когда его наконец соединят.
На вопрос телефонистки, кого именно позвать, он ответил – «кто подойдет». Но он знал, что обязательно подойдет Карина. Сегодня был понедельник, она обычно выходила на работу во второй половине дня, и по понедельникам он звонил ей в Москву, чтобы в очередной раз услышать ее голос. С тех пор как они снова встретились в Москве и вместе съездили в Прибалтику, прошло около двух месяцев. И каждый понедельник он звонил ей, согласно принятому у них своеобразному ритуалу.
Они вместе учились в школе и знали друг друга с самого детства. Им казалось, что так будет всегда, даже не предполагая, как все может измениться. На выпускном вечере он танцевал только с ней. Их называли самой красивой парой. А потом он не поступил на юридический, а она прошла на филологический. Его призвали в армию, где он был тяжело ранен. А когда вернулся, она уже вышла замуж за другого. Только через много лет они узнают, что родители обоих были против этих встреч и возможного брака. Именно поэтому их письма друг к другу не доходили до адресатов. Каждая пара родителей считала, что помогает таким образом своему ребенку. Азербайджанская семья не хотела невестку-армянку, а армянская семья не хотела зятя-азербайджанца. К тому же начались все эти события в Нагорном Карабахе.
Она стала Кариной Геворкян, довольно известным журналистом. Мурад с удивлением узнал, что у нее уже восьмилетняя дочь, и с радостью услышал, что она разведена. И теперь он так нетерпеливо ждал, когда его соединят с ней, опасаясь даже назвать имя любимой женщины – ведь телефонистка могла догадаться, что он разговаривает с армянкой, проживающей в Москве. Его могли обвинить в чем угодно. В предательстве или даже в помощи врагам, хотя какую информацию он может передать другой стороне, будучи секретарем Союза писателей? Об изданных книгах или о количестве членов Союза? Или о новых публикациях в их журналах?
Подошла действительно Карина, и он пробормотал в трубку:
– Здравствуй, Карина.
– Здравствуй, Мурад. – Она ждала его звонка, хотя именно сегодня торопилась на важную встречу.
– Как дела?
– Работаю. Как у тебя?
– Тоже работаю.
Они говорили так, словно их могли подслушивать.
– Когда ты приедешь в Москву? – спросила Карина.
– Пока не знаю. Наверное, скоро. Постараюсь выбить себе командировку.
– Старайся, – сказала она достаточно спокойным голосом, чтобы не выдавать своего волнения. Но он понял, как Карина нервничает.
– Я приеду, – неожиданно вырвалось у него, – в эту субботу. Возьму билет и прилечу на один день, если ты не возражаешь.
– Не возражаю, – ответила Карина, – я же не могу приехать к тебе.
– Я приеду, – повторил он, – приеду в субботу утренним рейсом и сразу позвоню. Мне только нужно заказать гостиницу.
– Закажи, а я буду тебя ждать.
Они попрощались, и Мурад положил трубку. Эти разговоры становились все более и более тягостными. Оба понимали, насколько невозможна их встреча в Баку или Ереване, и вообще, насколько невозможна их будущая совместная жизнь. Но обоих неудержимо влекло друг к другу, словно после стольких лет разлуки они пытались наверстать упущенное.
Билетов в Москву, конечно, не было в свободной продаже, хотя в столицу летали четыре рейса. Пришлось звонить и заказывать билет. В руководстве местным отделением Аэрофлота обычно оставляли билеты на каждый рейс. Это была бронь ЦК, Совета министров и Верховного Совета. Билеты стоили сорок рублей, при галопирующей инфляции и девальвации по рыночному курсу рубля к доллару на тот момент это составляло всего лишь… полтора доллара. Все понимали невозможность подобных цен, и разговоры о скором повышении тарифов шли уже давно.
На следующее утро Мурад послал водителя взять билет, а сам отправился к себе в Союз. На работу он старался не опаздывать, и это вызывало удивление у его коллег. В Союзе писателей привыкли появляться на работе к полудню, чтобы к двум или к трем часам дня уже завершить ее. При этом один из пожилых секретарей поучал Мурада, как именно нужно работать. Понедельник – тяжелый день после выходных, и не нужно ничего планировать. По пятницам все обычно уезжают на дачи и за город, тоже не очень удобный
