Но я, циничный подлец, отвлекся мыслями на более актуальный вопрос: «Интересно, принцесса, на каком этапе ты начнешь голосить так, как я привык слышать через стенку?»
– Мне хорошо с тобой, зайка… очень-очень…
В подобных случаях положено отвечать: «Мне с тобой тоже… очень-очень…»
Но я молча нашел Васютины губы.
Мои пальцы скользнули по упругой попке.
Мое бедро уперлось в пушистый бугорок.
– Зайка…
Мои ладони легли ей на грудь.
– Детка…
«…и с чего это я еще неделю назад считал тебя плоской? Конечно, не третий размер. Но обольстительная тинейджерская грудка с крепкими ягодками-сосками – это же супер!»
Я сжал губами одну из этих ягодок.
Я коснулся ее зубами.
Я провел языком вниз по бархатистой чуть солоноватой коже до впадинки пупка.
И, похоже, впервые за сегодняшний день всерьез пожалел о том, что я слеп.
– М-м-м… – пока еще негромко выдала увертюру Васюта, а ее ладошка надавила мне на затылок, приглашая не тормозить на пупке и двигаться дальше… ниже… – М-м-м…
«Ага, теперь ясно, на каком этапе ты принимаешься распеваться», – про себя усмехнулся я и потеребил пальцами пушистые волосики на лобке.
– Ну же! – нетерпеливо прошептала Василиса. И в тот момент, когда я нашел языком ее щелку, выдала на полную громкость: – М-м-м-ы-ы-ы-м-м-м!!!
В нижней квартире под этот аккомпанемент, наверное, исходила злобой переживающая климакс старая стерва.
На следующее утро я с радостью обнаружил, что частично прозрел – на правый глаз. Правда, открыть его можно было пока лишь при помощи пальца. Зато картинка, которую я при этом получал, уже не была, как вчера, размытой и смазанной. В моем выздоровлении, как выражаются врачи, наблюдалась положительная динамика.
«Возможно, не последнюю роль здесь сыграли вчерашние забавы под душем. И то, что потом еще долго продолжалось в постельке», – предположил я и, приподняв указательным пальцем правое веко, с благодарностью посмотрел на свернувшуюся калачиком рядом со мной Василису. Потом аккуратно, чтобы не разбудить, перелез через нее и отправился в ванную разглядывать свою пострадавшую физиономию.
То, что я увидел в зеркало, вселило в меня оптимизм.
Удачное сравнение вчера придумала Василиса: моя рожа и правда была, как у китайского мандарина. Или как у не просыхающего полгода бомжа. Отекли не только глаза, не только щеки, но даже губы, даже, как мне показалось, небритый подбородок. Я постарел на добрый десяток лет. Я выглядел отвратительно! И как только Васюте не противно было вчера с таким целоваться!
«Но если взглянуть на это с другой стороны, то оплывшая физиономия не беда. Не пройдет и двух дней, как она вернется в нормальное состояние, – резонно предположил я, доставая из пакета со своими пожитками зубную щетку и бритву. – Это не синяки, которые сходят неделями. А ни одного синяка у меня на витрине вроде не наблюдается. Менты остались верны себе – даже разъяренные тем, что я посмел оказать им сопротивление, отпинали меня без следов на лице. Правда, при этом просчитались в другом. Перестарались с ребрами, и ушиб грудной клетки зафиксирован в травмпункте документально. Надо пораскинуть мозгами, как использовать этот диагноз с наибольшей выгодой для себя. И с наименьшей – для „большевички“ и ее ментовской пехоты».
Я побрызгал лосьоном на свежевыбритый подбородок. Придерживая правое веко, на цыпочках вышел из ванной и увидел, что мои старания не шуметь ни к чему не привели. Василиса проснулась. Более того, накинув на плечи халатик, уже примостилась за компьютером и просматривает электронную почту.
– Прозрел, Гомер?[8] – повернулась ко мне она. «Досмотришь е-мэйл, будешь наказана. Затащу тебя обратно в постельку», – решил я. И ответил:
– Прозрел. На правый глаз. Правда, веко надо придерживать пальцем.
– Как Вию, – продемонстрировала Василиса свое знакомство с творчеством Гоголя. – Ничего, раз надо, подержишь. Садись за компьютер, – тоном, не терпящим возражений, распорядилась она. И, дождавшись, когда я, даже не поинтересовавшись зачем, послушно ткнулся копчиком в рабочее кресло, открыла один из DVD-файлов. – А теперь смотри внимательно, зайка! Приколись!
И я «прикололся» – остолбеневший от изумления, просмотрел пятиминутный фильм о том, что произошло у меня в квартире, но чего я, уже находившийся после газовой атаки в отключке, не видел.
Вид снаружи на слегка приоткрытую дверь в мою квартиру. Вот дверь распахивается, камера медленно наезжает на прихожую, где спиной к входу стоит моя соседка снизу – внимательно наблюдает за тем, как меня, скрючившегося на полу в узком аппендиксе, ведущем на кухню, увлеченно пинают трое ментов. Им неудобно – слишком тесно – и лейтенант хватает меня за ворот халата и выволакивает на оперативный простор прихожей. И в этот момент мусора замечают, что за ними наблюдает нежеланный свидетель.
– Кто такая?!! – Лейтенант распрямляется и почти вплотную подскакивает к камере. – Чего надо?!!
Уверенный голос Василисы:
– Я из соседней квартиры. Вы переполошили весь дом. Крики про пожар…
– Нет никакого пожара, – перебивает соседка снизу. Тоже довольно уверенно. – Все спокойно, обычная милицейская операция. Иди спать.
– Секунду! – Кадр начинает дергаться,[9] ракурс несколько раз резко меняется. Похоже, лейтенант решил вступить с Василисой в физический контакт. И получил достойный отпор.
– Алло!!! Р-ручон-ки, па-а-ар-ниша!!! – довольно жестко реагирует девочка с лиловыми волосами.
– Документы твои!!!
– А твои?!! – невозмутимо парирует Василиса.
– Чё-о-о?!! Не поня-а-ал, шалава!!! Твою мать, на кого… – Дальше следует такое, что для повышения квалификации не помешало бы прослушать звездному болгарину, облажавшемуся на пресс-конференции в Ростове. – …Мокрощелка! Щас с нами поедешь!
– Конечно! За что?.. Я сказала, р-ручон-ки!!! Жену свою лапай!!!
Еще одна легкая стычка, и кадр опять резко дергается. Такое впечатление, что менты просто не замечают видеокамеры. Несомненно, так оно и есть. Иначе разве позволили бы безнаказанно себя снимать? Да еще, словно специально, при этом юродствовали бы и матерились? Не-е-ет! Перед камерами мусора всегда являют собой образец вежливости и добропорядочности.
– Сергей, прекрати! – рявкает «большевичка», и кадр опять принимает устойчивое положение. Сейчас камера отчетливо фиксирует злобную рожицу соседки снизу. – А ты, милая, шла бы домой и не наживала себе неприятностей.
– Неприятности наживаете вы, – шипит в ответ Василиса. – Уже через пять минут здесь будут врачи. Мой муж, как только увидел, что здесь избивают этого парня, сразу же побежал звонить в «скорую». Их вы тоже отправите по домам?
Камера опять наезжает на лейтенанта. Гонору у него поубавилось – еще десять секунд назад готовый трахнуть весь белый свет, теперь он нервно покусывает губу. Из-за его плеча выглядывает вороватая физиономия одного из его подчиненных. Раскраснелся, собака, обрабатывая меня ногами!
– Ладно, пошли отсюда, – звучит за кадром недовольное бурчание соседки снизу. – А ты, девочка… – В кадре опять появляется ее кислая физиономия. – Вот что тебе посоветую: никогда не суйся в чужие дела. Особенно там, где тебе жить. Я имею в виду: в этом подъезде! И в этом районе!
Камера провожает торопливо удаляющихся из квартиры ментов.
Конец фильма!
– Обалдеть! – покачал головой я (действительно, обалдевший). – Василиса, как тебе удалось это заснять?!!
– Видеокамерой. – Вот так! Лаконично. И ни хрена не понятно.
– Хочешь сказать, что они этого не заметили?!!