неизбежных ответных мер, на которые обязательно сподобится генерал. – Вот ее трубка…
– У себя держи пока, – Константин Иванович неприязненным взглядом обводит подавленных и безобидных на вид стражей порядка. – Та-а-ак… Значит, того, что имеете с пьяных, вам уже недостаточно. Принялись за нормальных людей.
– Да нет. Все не так. Она исказила… – начинает оправдываться рябой. Не тут-то было!
– Все именно так, как она рассказала, – решительно встревает в «разбор полетов» Настасья. – Мы с подругой были здесь, когда все началось. Когда эти грабители к девочке привязались. Все видели. И как они сумку их потрошили, искали, чем поживиться. И как вот этот рыжий сорвал телефон и сразу в карман к себе. Запишите нас, как свидетелей.
– Да нет, – снова пытается оправдаться рябой. Он окончательно скис. – Я подошел, попросил предъявить документы. Мне ответили хамством…
– Дакто еще хамил-то!!! —Настасья опять села на с вой любимый конек – принялась брать блюстителей закона на голос. Не только на татами, но и там, где дело решается напором и криком, этой бабе, пожалуй, нет равных. – Вы меня видели! Я все время стояла шагах в двадцати от вас! Не дальше! Так ни от нее вот, – чуть не протыкает Юлю пальцем она, – ни от ее парня не слышала ни звука. Пока не начали их избивать, они разговаривали с вами негромко, интеллигентно. Вы же в ответ мат-перемат!!! Как сапожники!!! Хоть уши затыкай!!! Вы думаете, чего они к девушке привязались? – разворачивается Настасья к Константину Ивановичу. – Перепутали со своими подопечными, которые вон тропинку вдоль обочины протоптали…
– Да чего вы болтаете! Какие подопечные? – пытается разыграть возмущение рябой, чем только распаляет воинственно настроенную Настасью.
– Что, нет?!! Ха!!! Святые!!! – картинно взмахивает ручищами она и грозно надвигается на ментов внушительной грудью. Забавно видеть, что Настасья заметно шире в плечах любого из троих. – То- то я в окно наблюдаю, как круглые сутки вы на своем « козле» [33]тут третесь, проводите среди контингента душеспасительные беседы. Сколько плата за агитацию?!! А?!!
Мы с Никитой одновременно усмехаемся – обоим отлично известно, что Настасья живет на другом конце города.
– Каждый день тут с ребенком гуляю, – продолжает громогласитъ она, – каждый день вижу, как сутенер деньги им отдает!!!
– Какой сутенер? Да вы хоть понимаете, что несете! Это и как оговор можно квалифицировать, – пытается ответить мент с окровавленным пальцем. И сразу же нарывается.
– Молчать!!! – снова рявкает генерал и достает из кармана мобильник. – О том, как квалифицировать отобранный у моей дочери телефон, матерщину и физическое насилие, мы еще побеседуем. Не здесь, в кабинете… Алло, Света?.. Да, я. Можешь переключить меня на Управление собственной безопасности ГУВД? На дежурного… Да вот, их сотруднички начудили слегка. Помяли мне ребра, избили и ограбили дочь… Да, – ухмыляется он, – немного не разобрались, приняли меня за обычного гражданина. В общем, как отыщешь дежурного, сразу звони мне на сотовый… Да, на сегодня дача, наверное, отменяется. Буду доводить историю до конца.
На ментов в это время больно смотреть.
«Приглядитесь внимательно к этим вспотевшим от страха блюстителям закона! – исполненным неприязни и брезгливости тоном комментирует Ольга. – С какими надменными рожами они проверяют у вас документы и взимают мзду со старушек, торгующих семечками! И насколько же жалко выглядят сейчас, неожиданно для себя столкнувшись с тем, кто в силах постоять за себя против их беспредела. И этим ничтожествам доверена наша безопасность!»
– Послушайте, это какое-то досадное недоразумение, – в это время пытаются хоть как-то выправить положение ничтожества.
– Не-до-ра-зу-ме-ние?!! – Константин Иванович вновь обращает на провинившихся стражей порядка свой начальственный взор. – Не на того руку подняли, так что ли?!! Смирно стоять, команда была!!! – Генерал с превеликим удовольствием опять начинает строить ментов. – Жалкие!!! Расхлябанные!!! Застегнись!!! – тыкает генерал пальцем в грудь сотрудника с пораненным пальцем. – Где служил в армии?
– Не служил. Отсрочка.
– Ясно! От армии косишь в ментовке! Ничего! Завтра тебя оттуда вышвырнут. А осенью, если срок не получишь, отправишься служить. Глухой гарнизон и недобрых дедов я тебе обеспечу. Когда узнают, что ты работал в милиции, чтобы отмазаться от армии, вряд ли тебя там будут любить…
Сюжет продолжается еще несколько минут, пока Константин Иванович, вдоволь насытившись мщением, наконец не бросает небрежно:
– Свободны. Еще встретимся.
Менты, поджав хвосты, влезают в «уазик», и тот торопливо удаляется по проспекту.
* * *Вечером мне домой позвонила Борщиха и совершенно бесцветным тоном, словно извещала меня об очередном теракте в Ираке, сказала:
– Смотрела сегодня «Ментов на обочине». Удачный сюжет. Повеселил меня.
Я ей не поверил. Веселиться, по-моему, эта амеба была неспособна.
– Ко мне уже поступили сведения, – продолжала она, – что ты растревожил большое гадючье гнездо. Милицейская троица – та, что ты выставил на посмешище – сейчас в полном составе потеет перед серьезной комиссией, которую в пожарном порядке создали в главке. Твоих антигероев показательно выпорют. Но на этом не остановятся. – Последнюю фразу Татьяна Григорьевна выделила.
Я был с ней абсолютно согласен: не остановятся. Если уж дело дошло до того, что оперативно сооружается некая чрезвычайная комиссия и солидные дяди вместо того чтобы, как полагается в конце тяжелой рабочей недели, расслабляться на дачах, мозолят задницы о свои рабочие кресла – донельзя нахлобученные сегодняшним сюжетом на НРТ… так вот, того, что приходится тратить драгоценные нервные клетки на – тьфу! – какой-то паршивый телеканал, кое-кто так не оставит! Зарвавшихся телевизионщиков надо ткнуть носом в кучу, которую они наложили в неположенном месте! Так, чтобы навечно усвоили, в каких углах можно гадить, а от каких лучше держаться подальше!
– Что, решат наехать на телеканал? – предположил я. – Или не на канал даже… на меня лично? – К этому я был готов, но никак не предполагал, что пули могут начать свистеть у меня над головой уже столь скоро.
– На НРТ они дергаться не посмеют. А на тебя лично… – Борщ прервала фразу на полуслове и взяла паузу, предоставляя мне время самому домыслить:
«Что касается меня лично, здесь ничего обещать невозможно. Шансов мало, конечно, но не исключено и такое, что, посовещавшись, великовельможные задницы посчитают недостойным себя связываться с каким-то ничтожеством вроде меня. Но скорее всего, я разозлил их всерьез, и теперь следует ждать неприятностей».
– Что касается тебя, Денис, могу только порекомендовать быть настороже. Возможны провокации.
– Какого рода провокации? – спросил я.
– Я могу, конечно, потратить добрый час на перечисление всего, что мне прямо сейчас придет в голову, – недовольно проворчала Борщиха. – Это могут быть подброшенные тебе в машину наркотики. Симпатичная девушка, от знакомства с которой ты удержаться не сможешь, и которая потом начнет вопить во всю глотку, что ты ее изнасиловал. Подложенная тебе в карман в магазине самообслуживания какая- нибудь безделушка с прилавка. Ты сам не обделен фантазией, Денис. Способен придумать добрую сотню таких провокаций. Если с тобой решат разобраться, то будут делать это не так по-дилетантски убого, как в январе. Тогда ты имел дело с обычной шпаной, которая тебя просто недооценила. На сей раз тобой займутся другие. Существуют специально подготовленные для таких операций сотрудники. И они
