некие суррогаты, от которых дико болела голова и выворачивало наизнанку. Но пока они были молоды, на такие «мелочи» не очень обращали внимания. Это сейчас, когда он стал богатым человеком, он может позволить себе привередничать, выбирая напиток по вкусу.
Дима приехал через полчаса. Очевидно, он был где-то рядом. В руках у него было три бутылки водки.
– «Русский Размер», – торжественно произнес он, поднимая бутылки, – новая водка из спирта «люкс». Между прочим, указано, что этот напиток очень помогает душевному общению в дружной мужской компании.
– Но нас только двое, – усмехнулся Ринат.
– А разве мы не мужская компания? – удивился Дима. – К тому же очень дружная. Вот ты всегда так себя ведешь. Находишь любой изъян в каждой моей статье, в каждом очерке. Откуда у тебя такой мелочный нрав? Ты ведь уже миллионер.
Ринат улыбнулся. С Димой он чувствовал себя абсолютно спокойно и уверенно. Это был один из немногих людей, в которых он верил. Дима был бесшабашный романтик, влюбленный в жизнь. Розовощекий и полный, он излучал саму жизнерадостность. Кажется, меланхолия его боялась и никогда не посещала. По характеру своему он был холериком с некоторыми чертами сангвиника. У него не было шеи, и большая голова сидела на другом шаре, его мощном теле, и, казалось, умела вертеться в разные стороны.
Они прошли на кухню. Дима поставил две бутылки в холодильник, а одну на стол. Открыв оба холодильника, он посмотрел на обилие продуктов, заполнивших полки. И поморщился.
– Ничего вкусного у тебя нет.
Ринат улыбнулся. Он знал, что Лида покупает разные продукты в лучших супермаркетах города. Дима достал баночку немецких малосоленых огурчиков, переложив ее на стол, захлопнул холодильник.
– Ничего у тебя нет, – сказал он, – зато у меня есть. – Он достал из своего объемного пакета две коробочки «Виолы» и батон черного бородинского хлеба. – Как раньше, – улыбнулся он.
Ринат рассмеялся. Дима ловко нарезал хлеб на маленькие кусочки, покрывая их сыром. Переложил огурчики на тарелочку, разлил водку в рюмки.
– За твое возвращение, – пошутил Дима. Первая рюмка всегда идет немного трудно, как будто организм пробует напиток на совместимость. Но эта опрокинутая рюмка подействовала благотворно. Приятное тепло разлилось по телу.
– И больше никогда не пей другую водку, – назидательно заметил Дима, – у меня есть хорошие ребята, которые занимаются продажей этой водки. Так вот, они рассказывают, что для ее производства воду берут с глубины 140 метров, представляешь? Ломоносовский пласт. Не вода, а эталон воды. Мы договорились, что они будут поставлять тебе свою водку. С этого дня ты пьешь только «Русский Размер».
– Тебе нужно работать их дистрибьютором, – пошутил Ринат, – за тебя. Давай за тебя, Дима. Я не люблю говорить громкие слова, но ты, кажется, единственный человек в этом говенном мире, на которого можно положиться. Я тебе за это очень благодарен.
– Сейчас я расплачусь, – взмахнул короткими руками Дима. Они чокнулись и выпили еще раз. Закусили маленькими канапе Димы и немецкими огурчиками.
– Хорошие огурчики, – причмокнул Дима, – раньше у нас таких не было.
– Это не огурчики, – посмотрел на банку Ринат, – они называются…
– Какая разница, как они называются, – резонно возразил Дима, – для нас они огурчики. Кстати, в «Русский Размер» для вкуса настой из свежих огурчиков добавляют! Чувствуешь, какой тонкий вкус? А теперь давай выпьем за твою дочку. Я, дурак, вовремя не женился, а ты молодец. У тебя уже взрослая девочка, в школу ходит. Не успеешь оглянуться, и она замуж выскочит, дедом станешь.
При воспоминании о Катьке Ринат помрачнел. Рядом с дочерью всегда будет присутствовать ее неуравновешенная мамаша. И помешать этому обстоятельству он не сможет никогда. Нервные срывы Лизы его серьезно тревожили. Может, поэтому он так хотел отправить Катю куда-нибудь в Англию на учебу. Но оставлять Лизу одну почти невозможно. Она может наложить на себя руки или сорваться в какой-нибудь дикой истерике.
– За Катю, – кивнул Ринат и одним глотком выпил третью рюмку.
Дима был прав, голова не болела. Первую бутылку «Русского Размера» они опустошили за полчаса. Сизов достал из холодильника вторую.
– Теперь будем говорить о наших делах, – грозным тоном произнес Дима, поднимая указательный палец.
– О каких делах? – не понял Ринат.
– Я же тебе говорил, – огорчился Дима, – звонил к тебе в Киев. Ты все уже забыл? Есть проект американского журнала. Репортажи о трех наследниках больших состояний. Мы же с тобой договаривались. И ты у нас знаешь английский. Я им обещал, что ты все напишешь. А гонорар переведем в детский дом. Это они предложили. Тебе гонорар не нужен, а такой благородный поступок сразу расположит читателей в твою пользу.
– Это тоже пиар-акция, – понял Ринат, – такой рекламный трюк.
– Вся наша жизнь сейчас состоит из рекламных трюков, – вздохнул Сизов, – даже когда президент принимает своего министра, то и тогда это типичная пиар-акция. Всем демонстрируют строгого и заботливого отца нации, озабоченного проблемами простого народа. Рядом исполнительный и добросовестный чиновник, не жалеющий сил для блага этого же народа. Разве не пиар-акция, когда такую встречу показывают по всем каналам телевидения. И обязательно указание президента сделать что-нибудь еще для простых людей, на которых этому чиновнику абсолютно наплевать. Но правила игры установлены, и все играют по этим правилам.
Ты думаешь, американцам так важны больные дети в каком-нибудь нашем интернате или брошенные сироты в детском доме? Но когда в журнале крупными буквами идет сообщение, что ты такой благородный, – это, во-первых, приподнимает тебя в глазах читателей, во-вторых, указывает на благородство сотрудников журнала, решивших поддержать такую гуманитарную акцию, и, в-третьих, поднимает тираж. Вот это, в-третьих, важнее первых двух, но об этом тебе никто не скажет.
– Обидно, – признался Ринат, – все на продажу, все на рекламу.
– Такая жизнь, – развел руками Дима, – и никто из нас не сможет поменять правила этой большой игры.
Вторая бутылка пошла еще быстрее первой. Голова уже не болела. Наоборот, пришло ощущение счастья и умиротворения. Хотелось говорить о смысле жизни и звездном небе. В этот момент раздался еще один звонок. Ринат взглянул на телефон. Знакомый номер, но он никак не мог вспомнить, кому он принадлежит. И тогда он потянулся к телефону.
– Здравствуй, дорогой, – услышал он знакомый голос бизнесмена Играра Велиева, с которым познакомился несколько месяцев назад, – как ты себя чувствуешь? Как тебе понравился наш хаш?
– Очень понравился, – признался Ринат, вспомнив это замечательное блюдо, от которого слипались губы. Хотя чеснока и уксуса было многовато.
– Я нашел другое место, где можно попробовать еще один хаш, – торжественно провозгласил Велиев, – завтра утром я к тебе заеду, и мы туда поедем. Хозяин обещал нам такой хаш, что ты пальчики оближешь.
– Нет, – испуганно сказал Ринат, – завтра утром не могу. Я должен быть в своем офисе. Никак не могу.
– Будешь в своем офисе, – успокоил его Велиев, – зачем обижаешь меня. Я заказал такой хаш, что ты о нем всю свою жизнь вспоминать будешь. И друга своего возьми, ему тоже хаш понравился. А потом я приглашу вас на кутабы из верблюжьего мяса. Если бы ты знал, как в Баку готовят кутабы. Но там их готовят из баранины. Или если ты попробуешь наши хинкали.
– Хинкалы я знаю, – торопливо сказал Ринат, – ел в грузинском ресторане.
– Послушай меня, дорогой Ринат, – возразил Велиев, – ты ничего не знаешь. Грузинские хинкалы – это большие русские пельмени. Только очень большого размера. А азербайджанские хинкалы – это совсем другое.
