французском суде еще окончательно не признаны все права на наследство за Ринатом Шариповым. Судья отклонила и это требование, решив, что в данном случае идет речь не о конкретной сумме, получаемой Кутявиным, а лишь определяется его право наследования, которое перешло к нему от его сына.
Плавник подал еще одно ходатайство, объявив, что французские адвокаты Дрюмо и Леклерк, представляющие интересы наследников Глущенко, просят отложить рассмотрение в суде до их прибытия в Москву. Но судья отклонила и это ходатайство, объявив, что у ответчика было достаточно времени, чтобы пригласить французских адвокатов в Москву.
Иосиф Борисович окончательно смутился и сел на свое место, что-то раздраженно бормоча.
– Ничего, – услышал Ринат, – мы все равно подадим апелляцию. Пусть выносят любое решение.
Ринат увидел скрытую улыбку на лице адвоката Резуна. Судья предоставила ему слово. Резун искусно построил свою речь, рассказав, как страдал все эти годы отец, лишенный своего сына, как он переживал, находясь долгие годы вдали от своего ребенка.
– Меньше эмоций, – неожиданно попросила судья, – говорите больше по фактам.
Резун, соглашаясь, кивнул. Он рассказал о решении суда, признавшего отцовство Кутявина, о решении французского суда, решившего, что одним из наследников является Ринат Шарипов, так как остальные наследники не заявляли о своих правах. Резун подчеркнул, что право наследования Шарипова еще не окончательно подтверждено на Украине и в России, однако Ринат уже передал активы во Франции бельгийскому гражданину Вольдемару Леру. Таким образом, подытожил Резун, речь должна идти о наложении ареста на имущество, с тем чтобы предотвратить его разбазаривание до того времени, как законные наследники вступят в свои права и получат свою долю капитала.
– Я так и знал, – вздохнул Иосиф Борисович, – они будут тянуть дело, наложив арест на имущество. И тогда нам придется пойти на мировую, чтобы снять арест. Иначе процесс просто никогда не закончится. Он поэтому советовал Кутявину отказаться от ваших трех миллионов долларов, рассчитывая выиграть гораздо больше. И для себя, и для своего клиента.
Резун закончил.
– У кого есть вопросы? – спросила судья. – Ни у кого? Вы можете садиться.
– Извините, Ваша честь, – с трудом поднялся, опираясь на палочку, Ринат, – у меня есть вопросы к адвокату противной стороны.
– Задавайте, – разрешила судья, – если вам трудно стоять, я разрешаю вам сидя задавать ваши вопросы.
– Нет, я постою, – ответил Ринат, – у меня первый вопрос. На основании чего адвокат Резун считает, что мое право наследования не доказано и я не считаюсь наследником имущества моего дяди Владимира Аркадьевича Глущенко?
– На основании того простого факта, что нет его завещания, – торжествующе улыбнулся Резун, – а раз нет юридически составленного завещания, дело должно рассматриваться в судах общей инстанции во всех странах, где были имущество и активы погибшего Глущенко. И пока суды всех стран не подтвердят ваше право на наследование, вы не можете распоряжаться всем имуществом. Было бы нелогично, если завод в России отходил к вам согласно решению французского суда, а вилла в Антибе отходила к другому человеку согласно решению российского суда. Тут очевидный нонсенс, и пока вы не подтвердите свои права во всех странах на свое имущество и банковские счета, вы не можете считаться юридически безупречным наследником. Дело в том, что Глущенко был не только французским гражданином, но и украинским.
– Второй вопрос. Могло ли подобное завещание снять претензии его клиента Кутявина ко мне?
Резун почувствовал некий подвох. Посмотрел на Кутявина. Тот безмятежно улыбался. Резун подумал, что глупо перестраховываться. Глущенко уже давно погиб, и никакого завещания до сих пор не было. И уже никогда не будет. Значит, можно идти напролом.
– Согласно французскому законодательству владелец имущества может передать его любому наследнику, которого он укажет в завещании, не лишая при этом части имущества своей жены и детей. Мальчик был усыновлен Глущенко за полгода до их смерти и поэтому считается таким же наследником, как и все остальные претенденты, – осторожно объяснил Резун.
Он смотрел на Плавника и видел, что тот нервничает. Поэтому он еще больше укрепился в своей мысли, что они почти выиграли этот процесс.
– Согласно российскому законодательству несовершеннолетний мальчик не может быть лишен своей доли наследства, даже если его отец отказывает ему в этой части завещания. Никто не имеет права лишать части наследства жену и несовершеннолетнего ребенка. Таким образом, чтобы лишить моего клиента Кутявина его права наследства, погибший Владимир Аркадьевич Глущенко должен был юридически отказаться от своего отцовства и оформить завещание на имя Рината Шарипова. Но так как нет таких документов, мы имеем право утверждать, что мальчик являлся законным сыном Глущенко и по французскому, и по российскому законодательствам, а следовательно, имел право на получение доли наследства, если иное не было оговорено в завещании. И, соответственно, отец мальчика, российский гражданин Кутявин, как наследник первой очереди, имеет право на получение части наследства.
– Но вы говорите, что его юридическим отцом являлся Глущенко, – крикнул из зала Плавник.
– Не нужно кричать с места, – сделала ему замечание судья.
– Верно, – радостно заметил Резун, – биологическим отцом был Кутявин, что установлено в законном порядке. У ответчика больше нет вопросов?
Он с победным видом смотрел на опирающегося на палку Рината. На сидевшего с убитым видом Плавника. На мрачную Тамару, понимавшую, что они стремительно катятся к проигрышу всего дела.
– Мы почти победили, – шепнул Резун своему клиенту. Тот кивнул, скрывая свое торжество.
– У меня нет вопросов, – подтвердил Ринат, и это прозвучало как приговор, – но только, – добавил он, – я прошу суд приобщить к делу завещание Владимира Аркадьевича Глущенко, составленное на русском и французском языках и заверенное нотариусами двух стран.
– Какое завещание? – встрепенулся Плавник. – О чем вы говорите?
Ринат протянул документы Тамаре, и она, встав и грациозно изгибая спину, подошла к судье, протягивая ей документы. Копии она передала Резуну, очень мило ему улыбаясь. И, вернувшись к столу, положила следующую копию на стол своего адвоката. Плавник буквально вырвал из ее рук тексты завещаний. Оба завещания были составлены самим Владимиром Аркадьевичем Глущенко, и его подписи были заверены нотариусами. Согласно идентичным текстам на обоих языках все свое движимое и недвижимое имущество Глущенко завещал своему племяннику, сыну своей младшей сестры, Ринату Равильевичу Шарипову.
– Но этого не может быть, – пробормотал испуганный Плавник, глядя на Рината, – этого не может быть. Он ведь давно умер, он давно погиб.
Резун сидел словно раздавленный этим известием. Не понимавший, в чем дело, Кутявин, уже торжествовавший победу, толкал адвоката, переспрашивая, что произошло.
– Откуда? – наконец спросил Иосиф Борисович, поднимая голову и с некоторым испугом глядя на Рината. – Откуда вы взяли этот текст? Он ведь не знал вас при жизни. Откуда?
– Оттуда, – кивнул Ринат. Он все еще не садился.
Судья ознакомилась с текстом завещания, взглянула на обоих адвокатов. Она уже хотела объявить, что переносит рассмотрение суда по вновь открывшимся обстоятельствам, когда вскочил Резун.
– Даже если юридический наследник Шарипов, то, согласно российским законам, Глущенко не имел права лишать части наследования своего юридически усыновленного мальчика, мать которого была гражданкой России. Это незаконное завещание по нашему законодательству.
– Завещание законное, – возразила судья, – он усыновил мальчика за полгода до их гибели. А завещание было оформлено за восемь месяцев. Здесь стоят даты.
– Да, – вынужден был согласиться Резун, – но через два месяца у Глущенко появился сын, и это завещание может быть оспорено в суде.
– Что вы и станете делать, – кивнула ему судья, – а пока…
– Подождите, Ваша честь, – торопливо сказал Ринат, – я еще не закончил.
Плавник сидел, изумленно глядя на своего клиента. Похоже, что он ничего не знал о нем. Ринат достал из портфеля, который принес с собой в суд, еще одну кипу документов.
