нравилось, что мама и папа не ходят в церковь. Там была история о жене Лота, которая не должна была оглядываться. У девочки появилось странное чувство, что сейчас очень важно не оглянуться. Но она не могла сопротивляться искушению: мышцы шеи напряглись… Руби оглянулась.
Конечно же, ничего не произошло. Она не обратилась в соляной столб. Дом не был объят пламенем – стоял там же, где и всегда. Не самый большой и не самый красивый дом на улице, но аккуратный и надежный: белый, с черными ставнями. Только ярко-красная каминная труба была слишком… какое же это было слово? Кричащей: слишком кричащей. Руби слышала, как тетя Дебора сказала так про трубу на прошлый День благодарения.
Уинстон разломил «Сникерс» и протянул половинку Руби:
– Хочешь?
Руби внимательно посмотрела на одноклассника, пытаясь понять, не шутит ли он. Нет, Уинстон совершенно не видел связи между ковырянием в носу и отпечатками своих грязных пальцев на шоколаде. Он просто хотел поделиться.
– Может, Аманда хочет?
Аманда повернулась к ним, звякнули ее чертовы сережки – Руби должна была ждать еще целый год, когда ей разрешат проколоть уши:
– Может, Аманда хочет что?
Боже, что это? Она накрасила губы?!
– «Сникерс», – сказала Руби, чувствуя дьявольские рожки на своей голове. – Ты ведь любишь «Сникерсы»?
– Обожаю!
Уинстон протянул Аманде шоколадку. Руби наблюдала, как лакомство исчезает во рту одноклассницы.
– М-м-м… Вкусно, – сказала Аманда.
2
Совещание закончилось в половине десятого. Через минуту Линда уже сидела на своем рабочем месте – согласно новой политике компании, для поддержания командного духа отдельные кабинеты заменили столами, которые были отгорожены невысокими перегородками, – и звонила Скотту.
– У меня не очень хорошие новости.
– Проблемы со «Скайвей»?
И это тоже…
– Я получила результаты Брэндона по SAT.
– Я тоже.
– Том рассказал тебе про оплату по кредитной карте?
– Новости распространяются быстро. – Скотт рассмеялся. – Мы заплатили дважды.
Линда не стала сообщать мужу, что они заплатили целых четыре раза.
– По-моему, они оба хорошо справились. Что тебя волнует? – продолжал Скотт.
– Прости, не поняла. – На секунду у Линды проснулась надежда, что в компьютере произошла какая-то ошибка и Скотт услышал настоящий результат экзамена, более высокий.
– Брэндон и Сэм. Том сказал, что у Сэма все хорошо. А Брэндон входит в семьдесят пять процентов, правильно? Все в порядке.
С чего начать? Линда нервно сжала телефонную трубку. Ей в голову пришла мысль – не очень утешительная, – что Скотт ни разу не говорил о своих собственных результатах за SAT. Она сама его не спрашивала? Почему?
– Давай-ка по порядку. Ты хочешь сказать, что Том не сообщил тебе о результатах Сэма?
– Просто сказал, что у его сына все в порядке.
– У Сэма тысяча пятьсот сорок! Почти идеальный результат, Скотт. Вероятность поступления – девяносто девять процентов. – Молчание. – Тысяча девяносто – это же ужасно, – продолжила Линда. – И самое худшее, что мы сейчас можем сделать, – это притвориться, что все в порядке.
– Я не понимаю, – растерянно сказал Скотт. – Брэндон всегда был хорошим учеником. Какой у него средний балл?
– Был 3,4. В последнем семестре он скатился на 3,3. Точнее – 3,29.
– 3,3 – не так уж плохо. Это значит, что у него в основном А и В, да?
Линда попыталась немного расслабить руку, сжимающую телефон:
– А и В в средней школе Вест-Милла – это не то же самое, что А и В в Андовере.
– Что ты этим хочешь сказать? – Скотт все-таки помнил, что Сэм учился в Андовере.
– Я хочу сказать, что колледжам прекрасно известна разница между школами. У Брэндона 1090 за SAT и средний балл 3,3 в школе Вест-Милла, а это значит, в Ивиз на него даже не посмотрят. У них в компьютерах наверняка есть специальная программа, которая просто автоматически отсеивает таких кандидатов.
– Ну есть же Амхерст или какой-нибудь другой колледж, – возразил Скотт.
– Амхерст? Скотт, проснись! Забудь об Амхерсте. И о Тринити-колледже тоже можешь забыть.
– Забыть?
– Да. Можешь больше не думать ни о Нью-Йоркском университете, ни о Университете Британской Колумбии. Ты даже можешь забыть об Университете Бостона. Ты что, еще не понял? Результаты SAT каждому американскому школьнику указывают на его место в этом мире. Семьдесят пять процентов означает, что нашего сына опережают сотни тысяч подростков. Может быть, даже миллионы. Хорошие колледжи легко заполнят классы, даже близко не подпустив Брэндона. И мы сами все испортили!
– Как?
– Как обычно – не заметили, что происходит вокруг.
– Но что мы могли сделать?
– Для начала, заставить его пересдать PSAT.
– PSAT?
– Ты что, не помнишь? Он сказал, что ему стало плохо и он ушел с тестирования через пять минут после начала.
– Все равно, я не понимаю…
– Он не писал тест, а значит, мы не получили никаких результатов. PSAT указывает, какими могут быть результаты SAT. Мы пропустили целый год.
– Какой год?
– Для подготовки. Может, даже в закрытой школе…
– Но мы же это обсуждали. Мы не хотели, чтобы Брэндон уезжал. Он тоже не хотел жить далеко от нас. И потом, мы же верим в качество обучения в общеобразовательных школах или нет?
– А мы верим в Брэндона? – парировала Линда. – Кроме того, ты сам сказал, что закрытую школу мы не можем себе позволить.
Пауза.
– Что будем делать?
– Не знаю. Для начала отправим его на курс подготовки к SAT.
– Может, ему просто не повезло?
– Я очень надеюсь, что так и было, но мы не можем успокаиваться. Послушай, я думаю, стоит проверить IQ Брэндона. Просто, чтобы знать, на что мы можем рассчитывать.
Скотт не ответил. Линда чувствовала – что-то внутри его, где-то глубоко на генетическом уровне, сопротивляется самой идее подобной проверки. «Том совсем другой», – эта мысль возникла в ее голове сама собой, Линда ничего не могла с собой поделать.
– Скотт, речь идет о будущем Брэндона. Кем он будет, когда станет взрослым, когда доживет до нашего возраста?
Молчание. Наконец Скотт заговорил:
– Значит, у Сэма девяносто девять процентов?
– Совершенно верно. Гарвард, Браун, Уильямс – все эти университеты будут стоять в очереди, лишь бы заполучить Сэма.
