На табло колонки, у которой заправлялся «лэндкрузер», замелькали зеленые цифры, указывая, сколько горючки поглотил бензобак внедорожника.
Я опять сунул руку в карман и снял бомбу с предохранителя.
«Черт! И как же медленно тянется время!»
Тридцать литров… Двадцать… Десять… Пять… Все!
Я вытащил пистолет и опустил фугас в бензобак, мандражируя, как бы водила не бросил случайный взгляд в зеркало, интересуясь, чего я там так долго вожусь.
Так, пистолет в держатель.
Водиле: «Все нормально, можете ехать. Спасибо, что пользуетесь нашей заправкой».
«Тойота» резво отчаливает от колонки.
Все!!! Дело сделано! Самая трудная его часть позади! Теперь остается только нажать на красную кнопочку, и с удовольствием понаблюдать, как отправится в тартарары Аркадий Андреевич Хопин!
– Чего, пообщался с приятелем? – подошел ко мне, закончивший с «опелем» Даня. – Забил ему стрелку?
– Нет, обознался, – изобразил я на лице кривую ухмылку. – А на чай этот кругломордый, и правда, ничего не дает. Интересно, и откуда у этого сопляка такой джип? Наверно, папаша…
– Это не его. Он только водила, – не поленился проинформировать меня Данила. – Слушай, парень, а что у тебя с лицом?
– А чего? – Я сам уже чувствовал, что что-то не то. Еще когда заправлял хопинскую «тойоту», ощутил, как начала дергаться левая щека. Мимоходом подумал: «Это от нервов. Вот псих!» Но в тот момент мне было совсем не до этого. Сейчас же я положил ладонь на лицо и почувствовал, как щека дрожит, будто к ней подвели ток. И не только щека. Левый глаз немного прикрылся, веко чуть опустилось.
– Десять минут назад я ничего такого не замечал, – задумчиво пробормотал Даня. – А ну, пошли ближе к свету, погляжу повнимательнее. Наверное, это у тебя нервный тик. А вдруг микроинсульт? Как бы не было хуже, – проявил он обо мне заботу.
«Нет, не микроинсульт, – уже догадался я. – А вот хуже быть может. Об этом меня предупреждал еще в Перми Соломоныч: при таких операциях на лице, как у меня, могут пострадать глазные и лицевые нервы. И чтобы не допрыгаться до осложнений, мне надо хоть раз в полгода проходить медосмотр. При расставании Соломоныч даже записал мне на бумажке координаты какой-то престижной питерской клиники, где можно пройти подобный осмотр. Про предупреждение я тут же благополучно забыл. Бумажка валяется где-то дома, и теперь ее надо искать. И отправляться к врачам. Но сначала я должен нажать на красную кнопочку».
– А ведь не проходит, – Данила коснулся пропахшей бензином ладонью моей дрожащей щеки. – Слушай, завтра утром, как только проснешься, сразу же к доктору. К невропатологу. – Откуда ему было знать, что перед ним стоит опытный врач.
– Спасибо за заботу, братишка, – состроил я на лице очередную кривую улыбку. – Так и поступлю, как говоришь. А сейчас иди обслужи вон ту рухлядь. – И сам направился к подъехавшей «Ниве», на ходу размышляя о том, что надо немедленно отправляться в ту клинику, о которой упоминал Соломоныч, – не пугать же людей такой подвижной физиономией. Вот только сначала нажму на красную кнопочку. Хорошо бы это произошло завтра.
Я сменился, как обычно, в двенадцать и, решив не утруждать себя лишними переездами, провел ночь в Гатчине. Сначала перекусил в каком-то невзрачном ночном кафе, отзвонился Стилету, а потом просто сидел в машине, припарковав ее на узкой пустынной улочке, и слушал музыку. Сна не было ни в одном глазу. Щека продолжала жить своей жизнью – потихоньку вибрировала: ни улучшений, ни ухудшений. В конце концов это начало меня раздражать. Нервный тик заботил меня сейчас даже больше, чем Хопин. Но с Аркадием Андреевичем надо было кончать. И поскорее. А потом отправляться на розыски клиники, где занимаются лицевой хирургией.
В начале седьмого утра, когда тихая патриархальная Гатчина начала пробуждаться, и из подъездов повыползали заспанные собачники и спешащие на утреннюю смену рабочие, я прогрел двигатель и покатил к выезду из городка. Пора было занимать боевую позицию.
Место для засады на «тойоту лэндкрузер» я выбрал загодя, еще пять дней назад – в конце большого поселка у старенького полуразвалившегося дома с заколоченными окнами. Там было тихо. Спокойно. Люди там появлялись лишь летом. Там на мой «мерседес» никто не обратил бы внимания. Там я бы не засветился, так что с этим вопросом было все в полном порядке.
Волновало другое. Сейчас поздно светает, – а ну как трудоголик Хопин отправится в Питер еще до рассвета. В темноте номеров его тачки я могу и не разглядеть, «тойоту» его не признаю.
«Хотя, – успокаивал я себя, – на почти пустынном шоссе два больших внедорожника, едущих друг за другом, не заметит только слепой. Я замечу. И, даже не утруждая себя вглядываться в номера, пропущу их мимо себя, дам отъехать подальше и надавлю на кнопку. Не будет взрыва, значит ошибся. Стану ждать дальше. Все, решено. Так и произойдет!»
Так и произошло.
На часах была половина девятого, когда мимо меня на большой скорости пронесся «лэндкрузер». Следом «паджеро». Мне показалось, что даже узнал ту машину, которую заправлял накануне. Что же, сейчас проверим, как ей мой вчерашний бензинчик!
Я взял пульт. Сдвинул клавишу предохранителя. Выдвинул антенну.
И надавил на красную кнопочку!
Небо впереди меня окрасилось ярким заревом!
Прощай, Аркадий Андреевич Хопин!
«Ну прям, как в американских боевиках, – подумал я и поспешил повернуть ключ зажигания. – Жаль, что джипы уже успели отъехать весьма далеко, и я в темноте не видел в подробностях, как взорвалась машина моего заклятейшего врага. Наверное, ее подбросило до небес. – Я съехал с обочины и поспешил к месту аварии. – Интересно, успели ли затормозить едущие сзади охранники? Наверное, нет. Ох, и какое же там сейчас месиво!»
Действительно, там было месиво – два черных, сплющенных всмятку остова машин, охваченных огнем. От ударной волны оба джипа сцепились между собой, и сквозь дымные сполохи виднелась груда искореженного металлолома. Выжить там было невозможно.
По встречной полосе я объехал пожар и поспешил в сторону Питера. Светиться мне у места аварии совсем не хотелось. Со своим-то дергающимся лицом. К тому же, надо немедленно отзвониться в Курорт и доложить смотрящему, что его задание выполнено. Хопин сдох! Я реабилитирован. И теперь хочу уйти на больничный, полечить свою рожу.
«А еще попрошу Стилета о том, чтобы он помог подыскать приличную клинику», – подумал я, чуть-чуть увеличил скорость и начал набирать на мобильнике номер смотрящего.
– Сейчас же высылаю на место аварии пацанов, – сказал Стилет, внимательно выслушав мой доклад по телефону – Пусть потолкаются там, поглазеют. Давно ты подорвал этого Хопина?
– Минут десять назад.
– И в каком точно месте?
– Если твои пацаны поедут по Киевскому, то не проскочат, – усмехнулся я, вспомнив дымный пожар до небес и два обгорелых остова. – Не заметить такое нельзя. Да и толпа там через четверть часа, думаю, будет немалая.
– Хорошо, – довольно ухнул Стилет. – Молодец. Правильно, что не стал сам там отсвечивать… И вот что еще, Знахарь. Ты ту вторую штучку-то – ну, что с антенкой, – с собой не таскай. Тормозни прямо сейчас, растопчи ее к черту, да и швырни куда подальше, в какие-нибудь кусты. А то еще, не приведи Господь…
– Не маленький. Знаю. И за кого ж ты меня принимаешь? – сварливо пробурчал я.
Смотрящий лишь неопределенно хмыкнул в ответ.
– Ну, все что ли? Я не спал целую ночь. Отправляюсь домой.
– Поезжай, – позволил Стилет. – Вечерком ко мне. – И отключился.
Я же притормозил на обочине, предусмотрительно включив аварийную сигнализацию, и тщательно стер с передатчика свои отпечатки. Потом выбрался из машины и, как мне и было приказано, попытался разбить каблуком эту импортную игрушку с антенкой. Хрена там! Тот, кто ее изготовил, туфты не гнал. Я отбил себе
