– И правда, Леночка, – вмешался выбравшийся из безопасного уголка и подкравшийся к нам чуть ли не на цыпочках Василий Данилович, – почему ты до сих пор не позвонила в милицию? Вызови их хоть сейчас, пока не очухался этот… Или звони в охрану на лечебное отделение. Пусть…
– Не надо, – перебил я врача. – Здесь нужны не менты и не охранники, а психиатр. И вообще, вы разве хотите себе на голову лишних проблем? А? – Пронзительно посмотрел я на Данилыча.
– Нет, вообще-то, – неуверенно промямлил он.
– Няне хочу. А менты мне их обеспечат. И неизвестно, кем я еще окажусь у них в протоколах – потерпевшим, обвиняемым или преступником. А поэтому я сейчас возьму это дерьмо, – я кивнул на валявшегося на полу мужика, – и вышвырну его на улицу. Вы мне в этом поможете.
– Но он же замерзнет! – воскликнул доктор. Должно быть, вспомнил про клятву Гиппократа.
– Когда я в одиннадцать выходил из дома, было ноль градусов, – заметил я. – Сейчас, думаю, еще потеплело. Этот придурок одет хорошо, а на свежем воздухе он придет в себя уже минут через десять.
– И вернется сюда, – сыронизировал Василий Данилович.
– Нет, не вернется. – Я был в этом совершенно уверен. – Ему теперь не до этого. У него сломан нос и напрочь отбиты почки. Добраться б до дома.
Бесчувственного незваного гостя мы с доктором, особо не церемонясь, выволокли через черный ход во внутренний дворик и оставили возле помойки. На прощание я слегка пнул его ногой по бедру: «Смотри, не возвращайся. Добавлю». И мы с доктором отправились назад в приемный покой.
– Не пойму одного, – сказал я Даниловичу, дожидаясь, когда тот запрет дверь. – Сколько я здесь пробыл времени, но из всего персонала вашего «Эскулапа» видел лишь четверых. Мельком – охранника, который потом куда-то исчез, потом Ольгу, Лену и вас. А где остальные? Врачи, больные, уборщицы?
Василий Данилович рассмеялся.
– И вы уже, конечно, успели подумать: «А не угодил ли я, случаем, в какие-нибудь там „Рога и Копыта“?». Признайтесь, Денис, ведь так?
– Ну, собственно… – замялся я.
– Ничего страшного. Не вы первый, не вы последний. А ларчик-то открывается просто. Чтобы попасть отсюда в лечебное отделение, надо подняться на третий этаж, преодолеть метров пятьдесят по коридору, потом снова спуститься. Одним словом, получается, что приемный покой находится на отшибе и, естественно, никто с лечебного отделения не имеет особого желания просто так наведываться к нам в гости. А так, получается, что мы в стороне от начальства. Удобно. А в лечебном отделении есть свой собственный выход.
– Странно, – пробормотал я. – Думаю, за семь лет работы такая клиника, как ваша, могла заработать бы на целые хоромы, а не ютиться в каких-то «одесских катакомбах».
– Ох, Денис. – Вздохнул Василий Данилович. – Вы не знаете, с чего мы начинали. А хоромы есть. Там сейчас заканчивают ремонт, и сразу после Нового года, надеюсь, мы туда переедем. Так что, приглашаю на новоселье.
Мы вернулись в фойе, где Ольга возилась с тряпкой, вытирая с линолеума кровь, а Лена распекала немолодого охранника с мордой пропойцы, который «всего-то на сорок минут отошел перекусить». Я обозрел эту мирную картину насмешливым взглядом, заметил:
– Ну и бардак же у вас, господа. Знал бы, обратился бы куда-нибудь в другое место. Но раз уж повязался с вами… До свидания. До четверга. – И направился к выходу.
И в этот момент, бросив тряпку, за мной устремилась Ольга.
– Денис Аркадьевич! Денис Аркадьевич, секундочку. Я ведь вас еще не поблагодарила за то, что за меня заступились.
Она стояла напротив, смотрела мне прямо в глаза, и я ощутил, как от этого взгляда у меня в миг взмокла спина. Надо было что-то ответить, хотя бы какую-нибудь тупую банальность типа «Все ништяк, крошка. Не беспокойся, считай, что уже поблагодарила». Но ничего, даже такой чепухи, на ум не приходило. И я лишь глупо улыбнулся, сказал:
– До свидания. – И решительно развернулся, стремясь поскорее убраться от этого огромного соблазна в образе Ольги. От греха подальше.
Но она не дала мне так просто уйти.
– Ой, подождите, – заверещала Ольга мне в спину, и я послушно замер, наблюдая за тем, как она кинулась к своему столу и что-то быстро нацарапала на листочке бумажки. – Вот, – протянула она мне записку. – Здесь мои телефоны. Я буду рада, если вы позвоните. Я буду очень и очень рада.
Я покрутил в руке небольшой желтый листочек. Точно, три номера – домашний, сотовый и служебный.
Потом я аккуратно сложил бумажку и опустил ее в кармашек Олиного халатика.
– Я все равно не позвоню, – негромко произнес я и посмотрел в большие зеленые глаза. В них отчетливо читалось разочарование. – До свидания, Оля. – И я распахнул входную дверь. На этот раз меня уже никто не пытался остановить.
Лишь прозвенел мне вслед валдайский колокольчик.
Из машины я сразу отзвонился смотрящему и прямо с Вознесенского проспекта направился в Курорт, притом каждые десять секунд бросал взгляд в панорамное зеркало, тщательно фиксируя все машины, которые ехали позади. Я опасался наружки. На душе было неспокойно, меня донимали нехорошие предчувствия, а предчувствиям я привык доверять.
Какой-то поразительно богатой событиями выдалась сегодня моя поездка в клинику. Теоретически такое, конечно, возможно, но вот практически… Такое впечатление, будто кто-то вешками наметил мне путь, по которому я должен пройти. Сначала как бы случайно встретиться с Ольгой – что ж, встретился. Потом вступить с ней в контакт и либо сразу выдать себя («Оля, я есть тот самый Константин Разин, с которым ты имела краткосрочный роман четыре года назад»), либо хотя бы «познакомиться» с ней поближе: сперва поболтать о пустяках, потом назначить свидание, а в результате все-таки где-нибудь оступиться, в чем-нибудь неосторожно проявить себя – мол, я совсем не Сельцов, а Константин Разин. Но здесь я повел себя совершенно не так – ни на какой контакт с Ольгой не пошел, отказался даже поддержать с ней беседу. И тогда появился этот «сумасшедший» мужик, который вынудил меня заступаться за Ольгу, – уж не подстава ли это? Потом, естественно, благодарность и очередная попытка завязать знакомство, всучить мне номера телефонов. А я вернул записочку с этими номерами. Что дальше?
– Что дальше? – спросил я Стилета, когда пересказал ему все эти свои опасения.
В ответ он расхохотался.
– Денис, по-моему, ты чересчур мнительный. И кроме хирурга-косметолога тебе не мешало бы посетить еще и психотерапевта. – Смотрящий продолжат от души веселиться. – Так говоришь, пока ехал сюда, на хвосте у себя никого не заметил? До меня добирался, конечно, в объезд?
– Да, – на полном серьезе ответил я. – Сначала по Выборгскому шоссе, потом мимо Северной свалки.
– Ну-у-у! Тогда, конечно, ты стряхнул с себя все хвосты… Вот что скажу тебе, братишка. Ты просто устал. А поэтому видишь какие-то подлянки там, где ими даже и не пахнет. Естественно, жизнь наша такая, что нельзя расслабиться ни на секунду, постоянно приходится жить с оглядкой, ждать ментовских подвохов. Но нельзя и перебарщивать с этим. Иначе свихнешься. Вот тебе мой совет. Даже не совет, а приказ. Отправляйся сейчас домой и напейся. Можешь вызвонить проститутку, только смотри, чтобы сучка не напоила клофелином и не обнесла хату. А в четверг иди и ложись в эту больничку. И, если уж тебя так тянет к этой Ольге, смело снимай ее и тащи к себе на квартиру. Только, конечно, не проболтайся, что ты никакой не Сельцов. И тогда все будет ништяк. Зуб даю, что эта баба ничего не заподозрит. А я пока скажу пацанам, пусть пошуршат, наведут о ней справки. Вдруг что накопают. Вдруг она, и правда, работает на мусоров. Тогда, глядишь, может, мы развернем все так, что на этом вовсе не проиграем, а даже выиграем. Возьмем, да и ссучим подругу. Знаешь, как в разведке перевербовывают агентов… Все, отправляйся домой. У меня еще куча дел, не могу больше тратить время на твои заморочки.
Признаться, я так и не понял, что хотел сказать Стилет своей последней фразой насчет перевербовки и насчет проиграем-выиграем. Но зато его приказ насчет того, чтобы напиться и вызвонить шлюху, я исполнил буквально. Купил по дороге домой бутылку «Смирновской» и журнал, набитый рекламными модулями девок по вызову, прямо из машины заказал проститутку, а потом полтора часа сидел, развалившись в кресле,
