Плешивый. Сзади начал сигналить «жигулёнок». Двигатель фургона заглох, водитель вылез из кабины, развел руками… Вылез, матерясь, и Плешивый из салона «БМВ». И из «жигуля» вылезли два злых мужика.
– Ну, что там? – сказал один.
– Да вот, – ответил Плешивый, – заглох мудак на «ГАЗели».
– Это я – мудак? – спросил водила агрессивно, направляясь к Плешивому. Станислав Янович нервы имел крепкие. И три сидки за спиной. Шоферюгу этого он ни хрена не боялся.
– Ты! – сказал он. – Мудила с Тагила. Купи себе велосипед.
– Это точно, – поддержал его сзади водитель «жигуленка». Потом он опустил кулак на затылок Плешивого и подхватил падающее тело. Скомандовал шоферюге с «ГАЗели»:
– Что стоишь? Открывай ворота.
Водила опустил задний борт, откинул брезент. Тело Плешивого забросили внутрь. Его «БМВ» отогнали в переулок, осмотрели бардачок, багажник, изъяли портфель. Под аркой стало пусто. Только удушливый запах выхлопа висел некоторое время, но и он развеялся.
Очнулся Плешивый на бетонном полу. Болела голова, и во рту было мерзко от эфира, которым его попотчевали.
– Выспался, Поляк? – произнес кто-то над головой. И засмеялся. И еще два или три голоса подхватили. Смех отзывался в затылке. Людей Плещинский не видел, видел только ноги и серый, пыльный пол. Он попытался сесть, опираясь на руку, но голова закружилась, его повело и он снова упал. Над головой опять засмеялись. Издевательски, злорадно.
– Поднимите его, – сказал кто-то. – А то он так и будет тут валяться, как Ванька-встанька.
Сильные руки подхватили его, дернули вверх. В голове как будто бухнул многопудовый колокол. На несколько секунд Плешивый оглох и ослеп… Его вытошнило. Голоса взорвались недовольно: урод! сука! козел! – но он не понимал, что они говорили.
Когда он пришел в себя во второй раз, стало, казалось, несколько легче. Но пришел страх.
– Очухался, Поляк? Или тебя лучше называть Плешивым? – спросил тот самый человек, который дал команду его поднять.
– Ты… кто?
– Неважно, – ответил Палач. – Важно, чтобы ты осознал свое положение и рассказал, за что ты убил Савелича.
– Я ничего не знаю, – сказал Плешивый, понимая уже, что говорит ерунду, что дело дрянь и рассказать все равно придется… А свечку в церкви – наоборот – ставить уже не придется.
– Ну? Зачем грохнули Савелича?
– Это не я, – сказал Плешивый. – Не знаю ничего. Ошибка какая-то.
– Слушай внимательно, Поляк. Стоянка возле «Оклахомы» контролируется видеосистемой. Мы получили контрольную запись. Именно твоя «бээмвуха» участвовала в деле. Именно на ней увезли Савелича… И ты мне будешь пургу мести, что ты ничего не знаешь?
Слова Палача звучали приговором. Плешивый понимал это хорошо. Голова у него болела, сосредоточиться было очень трудно, но смысл того, что сказал Палач, он понял сразу… понял, что врать бесполезно, что приговор уже вынесен и обжалованью не подлежит.
– Что молчишь? – раздался голос. Плешивый поднял глаза на говорившего. Его глаза стали тоскливыми.
– Все расскажу, – произнес он. – Жизни не лишайте… а?
Плешивый вывел Палача на хату, где отсиживался Рука с бригадой… Он очень хотел жить и надеялся, что предательством спасет свою шкуру. Впрочем, надежда была слабой. Но все же была.
Тольяттинские «гости» жили в двухкомнатной квартире хрущевской пятиэтажки на улице Бутлерова. Жили скромно – почти не употребляли спиртного, не заказывали девок. В Санкт-Петербург они прибыли ради мести, и всякое «баловство» было под запретом. Так решил Рука, и его слушались.
План уничтожения Сына был уже утвержден, и теперь дело осталось за малым – чтобы Плешивый достал гранат.
«ГАЗель» и «Жигули» с Палачом, пятью боевиками и Плешивым остановились у противоположных концов дома.
– Здесь, – сказал Плешивый. – Средний подъезд, квартира сорок восемь, на втором этаже…
Бомбила произнес:
– А чё? Место хорошее, тихое.
Палач сплюнул в опущенное стекло двери и ответил:
– Мудак… В сотне метров ментура, шестьдесят второй отдел. Менты будут здесь через минуту после первого выстрела. Здесь негоже, враз накроют.
– А-а, – сказал Бомбила, – я не знал.
– Такие вещи надо знать, сынок. Если готовишь акцию, место нужно подробно изучить… Мы по- другому сделаем. Не здесь и не сейчас…
Рука смотрел телевизор. Бешеный чистил «ТТ», Конек и Яшка играли в карты. Яшка проигрывал и злился… Рука смотрел на блеклый экран старенького «Рекорда», но что там происходит, не вникал. Он в который раз прокручивал свой план отмщения. После «беседы» с Савеличем стало ясно, что добраться до Сына сложно, но можно. Рука имел немалый опыт гангстерских войн – в Тольятти, вокруг ВАЗовского автогиганта, они шли постоянно, количество убитых исчислялось сотнями. Но все же то, с чем довелось столкнуться здесь, в Питере, сильно Руку озадачило. Однако отказываться от мести Рука не собирался… Вот привезет Плешивый гранаты, тогда Сынку звиздец.
Раздался звонок телефона. Картежники бросили игру, Бешеный замер с затвором в руке. Оказалось, звонит Плешивый.
– Ты когда должен был позвонить? – спросил Рука.
– Не мог… за город ездил… за «фруктами».
– Они что, на грядке растут?
– Если бы на грядке росли, я бы их мешок нарвал, – довольно нагло ответил Плешивый.
– Так ты достал? – спросил Рука. Ему показалось, что Плешивый не совсем трезв. Так оно и было – когда возникла потребность позвонить Руке, Плешивый занервничал, и Палач предложил ему выпить.
– Достал, достал… я трепаться не люблю, брат.
– Спасибо, брат. Когда привезешь?
– К вам не повезу. И так сегодня чуть на вилы не попал с вашими «фруктами».
Рука щелкнул вставными зубами. Справляясь с раздражением, сказал:
– Хорошо, брат… Мы сами приедем к тебе.
– Ко мне ехать не надо. Все добро заберете в… в общем, в том месте, где оставили этого… любителя шары катать. Понял?
– Понял, – ответил Рука. – А точнее?
– Возле забора, рядом со столбом, лежит железяка какаято. Все под ней.
За «фруктами» отправились, когда стемнело. На Новороссийской горело всего несколько фонарей, и улица выглядела весьма зловеще. Обычный прохожий чувствует себя в таком месте крайне неуютно. Четверо тольяттинских бандитов по психологии существенно отличались от обывателя – обычных уголовников они не боялись… Они шли двумя парами, сжимали в карманах оружие, готовые быстро применить его или наоборот – сбросить при неожиданной встрече с ментами. Впрочем, и ментов они не очень боялись: на счету банды уже был один убитый старшина из УВО[4] … А все же нервишки были «на измене».
Они шли вдоль бесконечного бетонного забора. Дважды находили «железяки», но под обеими оказалось пусто.
Третья «железяка» обнаружилась неподалеку от работающего фонаря. Яшка оглянулся, присел и сунул под нее руку. Он был уже готов к тому, что под «железякой» – ржавым кожухом от какого-то
