- Есть!
Потом хлопнула дверь и стало слышно, как Вадик бежит вниз по лестнице.
Не успел Знахарь прикрыть себя и Риту одеялом, как дверь распахнулась, в комнате зажегся свет, и Вадик, уже раскрывший рот, чтобы разбудить Знахаря и сообщить ему нечто очень важное, резко остановился, увидев, что его патрон не один в постели.
Смутившись, он встал на пороге и промямлил:
- Извините, Костя, я не знал…
- Чего ты не знал, охламон? - поинтересовался Знахарь, заинтригованный неожиданным визитом юного гения. - Ты не знал, что нужно стучаться?
- Извините…
- Ладно, - смилостивился Знахарь, - ну что ты ворвался, как наскипидаренный? Чувствую, у тебя какие-то новости.
Вадик посмотрел на Риту, потом снова на Знахаря и выпалил:
- Я забрался к Марафету и теперь могу поступить с ним, как Бог с черепахой!
- Ну уж и как Бог! - с сомнением произнес Знахарь, который на самом деле, зная мальчишку, был уверен, что так оно и есть.
- Точно. Я взломал Западную сеть тотализаторов, через нее влез во Всеамериканскую, а потом выделил все черные каналы, по которым делаются неофициальные ставки. Потом я… ну, вам этого не понять… короче, теперь Марафет лежит передо мной, как лягушка на уроке биологии. А кроме всего прочего, я взломал его банковские линии и счета, и теперь его можно просто ограбить и оставить без копейки. Вот так.
Вадик с мальчишеским самодовольством смотрел на Знахаря, и тот, не в силах отказать ему в похвале, спросил:
- Точно?
И когда Вадик уверенно кивнул, сказал:
- Молодец. Награждаю тебя орденом сутулого. Рита захлопала в ладоши, а Знахарь, приняв деловой вид, спросил:
- Ну и когда мы сможем сыграть в футбол короной Марафета, повелителя русской диаспоры на Западном берегу Америки?
- А когда угодно, - радостно ответил Вадик. - Хоть сейчас!
Знахарь посмотрел на часы и сказал:
- Нет, голубчик. В половине пятого утра я предпочитаю спать.
Вадик покосился на Риту и, криво ухмыльнувшись, сказал:
- Ага! Спать, конечно…
Рита, хмыкнув, небрежно откинула одеяло и, встав перед Вадиком руки в боки, угрожающе сказала:
- Цыц, малявка! Убью на месте за непристойные намеки!
Вадик, выпучив глаза и разинув рот, воззрился на стоявшую перед ним обнаженную Риту. Если бы у него по подбородку потекла слюна, это было бы совершенно нормально. Все волосы на гладком и смуглом теле Риты были тщательно уничтожены, а кроме того, она вызывающе выставила вперед красивую загорелую грудь с острыми коричневыми сосками. Знахарь увидел, что бедный мальчик начинает терять рассудок.
- Пожалей юного гения, - сказал он, едва сдерживая смех, - ему еще рано смотреть на такие шокирующие картины.
Вадик закрыл рот и, придя в себя, пренебрежительно бросил:
- Вообще-то ничего, но мои девушки не такие старые, как ты.
Теперь рот открыла Рита.
Помолчав от изумления несколько секунд, она набрала воздуха в легкие и завопила:
- Что-о-о? Я - старая? Ах ты, снеток несчастный, да я тебя!
И она стала озираться в поисках предмета, которым можно было бы уложить Вадика наповал. Он решил не дожидаться, когда она найдет подходящий инструмент, и быстренько шмыгнул в дверь.
Глядя на закрывшуюся перед ее носом дверь, Рита возбужденно дышала и шевелила губами, проклиная наглых щенков, потом повернулась к Знахарю и, горестно посмотрев на него, упавшим голосом спросила:
- Костик, я правда старая?
Она встала на цыпочки и вытянула сложенные руки вверх, как летящий со стартовой тумбочки пловец. Ее тело стало длинным и изящным, как у змеи, а грудь при этом поднялась явно выше линии горизонта. Увидев все это, Знахарь сказал:
- Глупости. Погаси свет и иди сюда.
Глава 1. Ошибка хакера
Владимир Каюкин, которого братьей по понятным причинам называли просто - Каюк, а Жора Марафет, помня телесериал с Высоцким, величал Володенькой, стоял перед дверью своего босса и не решался постучать.
В жестокие средние века властитель мог приказать отрубить голову гонцу, принесшему неутешительные новости. А Володенька принес Марафету новости, назвать которые неутешительными было бы так же нелепо, как сказать про перелом позвоночника, что это - легкое недомогание. Поэтому Володенька переминался перед белой дверью и тупо смотрел на собственный согнутый указательный палец, висевший в воздухе в сантиметре от двери. Он понимал, что за те вести, которые он принес шефу, голову ему не отрубят, но извечный страх слуги перед могущественным хозяином держал его за руку.
Наконец Каюк решился и осторожно постучал.
Открыв дверь, он вошел в кабинет и увидел довольную физиономию босса, сидевшего за столом и курившего сигару.
- Ну что, Володенька, - благодушно поинтересовался Марафет, - как жизнь молодая?
Каюк ужаснулся, потому что видел, что Марафет доволен как раз потому, что еще не знает, что произошло несколько минут назад.
- Жизнь… да, жизнь хорошо, - ответил он, с тоской глядя на хозяина.
- Что-то по тебе не видно. Ты, часом, не заболел?
Каюк решился наконец и выпалил:
- Георгий Иваныч, вы… мы попали.
- Что значит «попали»? - удивился Марафет. - Как это «попали»? Ничего не понимаю, говори толком.
Он только что подсчитал на пальцах, на какую сумму увеличилось его состояние за последние полчаса, и результат привел его в такое благодушное настроение, что он стал живой иллюстрацией к пословице «сытый голодного не разумеет». Он никак не мог посочувствовать удрученному чем-то Каюку, выражение скорби на лице Володеньки было ему непонятно, как надпись на китайском языке, а слово «попали» прозвучало столь же неуместно, как «вечная память» на свадьбе.
- Что случилось, Володенька? - Марафет, наконец, заставил себя включиться в происходящее и положил сигару в пепельницу.
