так уже была на грани полного истощения. И чем дольше она держала Гейл, тем больше расходовала сил. Отпустить Гейл представлялось единственным выходом. Никто этого не увидит и никто никогда не узнает. А даже если и узнает, то поймет, что у нее не оставалось выбора.
— Ладно! — сказала она себе. — На счет «десять».
Она глубоко вдохнула и начала считать вслух. Однако, сосчитав до семи, остановилась, поняв, что не сможет так поступить. Просто не сможет.
По крайней мере сейчас.
Потом.
III
Нагиб наблюдал, как Халед со своими людьми направился к царскому вади, радуясь, что первая часть плана Нокса прошла так гладко. Он достал мобильник и позвонил начальнику.
— Опять ты! — вздохнул Гамаль. — Что на этот раз?
— Ничего, — ответил Нагиб. — Но я слушал полицейскую волну. Вы не ищете сбежавшего иностранца?
— Конечно, ищем, черт побери! И ты это знаешь!
— Мне кажется, я знаю, где он может быть. Иностранец, высокий, лет тридцати — тридцати пяти. Лицо сильно разбито.
— Это он! Это точно он! Где?
— Он был на машине с какими-то людьми.
— С кем?
— Я не видел. Они поехали в сторону царского вади.
— Следи за ними, слышишь? — закричал Гамаль. — Мы выезжаем.
— Ладно. — Нагиб отсоединился и кивнул Тареку, сидевшему рядом с автоматом Калашникова на коленях.
— Все по плану? — спросил Тарек.
— Все по плану, — подтвердил Нагиб.
Тарек ухмыльнулся, отпустил стекло и подал знак своему сыну Махмуду, сидевшему за рулем грузовика сзади. В кузове сидело не меньше дюжины гаффиров, вооруженных до зубов и мечтавших навсегда избавиться от Халеда.
Пришла пора действовать.
ГЛАВА 51
I
Дверь камеры Клэр открылась, и в нее ворвался Огюстэн, за которым едва поспевал невысокий худощавый мужчина в отлично сидевшем сером костюме.
— Вы что-нибудь им сказали? — спросил Огюстэн.
— Нет. — Но она была очень к этому близка. Она уже решилась довериться Хосни, но в это время вернулся Фарук, вновь заставивший ее замкнуться в себе. Хосни в отчаянии закатил глаза и даже позволил себе заговорщицки улыбнуться Клэр — они оба знали, как далеко ему удалось продвинуться.
— Молодчина! — обрадовался Огюстэн и чмокнул ее в лоб. Но тут же отступил, сообразив, что, возможно, позволил себе лишнее. — Я хотел сказать, что очень важно сначала посоветоваться с адвокатом.
— Конечно, — согласилась она.
— Отлично. Тогда пошли.
— Я могу идти?
Огюстэн кивнул на своего спутника:
— Это мистер Нафиз Зидан, лучший адвокат Александрии. Я пользовался его услугами пару раз и знаю, насколько он хорош. Он все устроил — вы можете уйти, если обещаете зайти завтра после обеда. Годится?
— А вы со мной придете?
— Конечно! И Нафиз тоже.
— Тогда я согласна, — ответила она и повернулась к египтянину: — Спасибо вам.
— К вашим услугам, — поклонился он.
Пока они шли к выходу, она опиралась на руку Огюстэна — почему-то быстро идти ей было трудно.
— Нам пришлось принять некоторые условия, чтобы добиться вашего освобождения, — сказал француз. — Самым важным было вытащить вас отсюда.
— Какие условия?
— Первое, это они изъяли ваш паспорт до окончания следствия. — Он подержал ей дверь, помог спуститься по ступенькам и подвел к машине Майсура, стоявшей у крыльца. — Я также был вынужден заверить их, что вы не попытаетесь покинуть страну.
— Не попытаюсь, — обещала она, залезая в машину. — А сколько это займет?
— Быстро не получится, — признал Огюстэн, садясь рядом. — В Египте редко торопятся. — Он взял ее руку и ободряюще сжал: — Но вам не надо волноваться. Все устроится. Мы с Мансуром придумали историю…
— Ай-я-яй! — запротестовал сидевший спереди Нафиз, закрывая уши. — Я не могу это слышать. Я — адвокат!
— Простите, мой друг, — засмеялся Огюстэн и повернулся к Клэр: — Просто доверьтесь мне. Все будет хорошо. В Египте важно, с кем вы знакомы. Обычно меня от этого воротит. Но сегодня ужасно радует. Потому что я знаю кучу народу, Клэр. Много влиятельных людей с большими связями. И я их побеспокою, если понадобится.
— Спасибо, — сказала она.
— Я еще кое-что пообещал от вашего имени. Под свою личную ответственность я гарантировал, что вы явитесь на все допросы и судебные заседания, если до них дойдет дело, хотя оно и не дойдет. Однако боюсь, что вам придется побыть какое-то время моей гостьей.
— А я вам не помешаю?
— Конечно, нет! Я буду только рад!
Она опустила глаза на свою руку, которую Огюстэн по-прежнему продолжал держать. Он понял, о чем она подумала, сильно покраснел, отпустил руку и отодвинулся в сторону.
— Нет-нет! — запротестовал он. — Это совсем не то, что вы подумали. У вас будет своя спальня. Вернее, моя спальня, а я буду спать на диване в гостиной. Только возьму одеяло и подушку. Я уже не раз так спал раньше. Там удобно, даже удобнее, чем на кровати. Я и сам не знаю, почему не сплю там все время, но вас точно никто не потревожит. Вот что я хочу сказать. Даю вам слово. — Он перестал нести этот ребяческий вздор, глубоко вдохнул и заглянул ей в глаза, желая убедиться, что успокоил ее. Посчитав, что не окончательно, он предпринял новую попытку. — Честно, Клэр, — искренне сказал он, — после того риска, на который вы пошли ради меня, я ни за что в жизни не стал бы пользоваться тем положением, в котором вы оказались.
Наступила долгая пауза.
