Кавказец воззрился на едва оклемавшегося после жестоких побоев сокамерника с таким видом, словно Артем был мировым светилом в области судебной медицины и одним своим решением мог либо казнить, либо миловать незаслуженно обвиненного в изнасиловании урку.
Но Грек молчал. На то были свои, куда как веские, причины. Выслушав кажущийся любому взрослому мужику дебильным вердикт милицейских медэкспертов, Артем припомнил разговор, случившийся много лет назад на чердаке многоэтажки в Сосновой Поляне, аккурат напротив женского общежития педагогического училища, за свою доступность прозванного среди пацанов «пятерочкой». Именно в такую сумму в деревянных советских рублях можно было уложиться в ближайшем гастрономе, чтобы с гарантией получить пропуск на вечеринку в одну из комнат. Диалог, в котором кроме самого Артема принимали участие еще два его друга, проходил в уютной, непринужденной обстановке теплого чердака, под бутылочку красного молдавского вина. Говорил в основном имеющий репутацию заядлого бабника Олег Кармухин, остальные внимали, разинув рты. Опытный товарищ во всех пикантных подробностях описывал свой вчерашний визит в «пятерочку», где буквально на днях поселились свеженькие девушки-первокурсницы, как мотыльки на пламя, ежегодно слетавшиеся в Ленинград в поисках женихов и места под солнцем со всех уголков необъятной Родины. А посему – в большинстве своем не слишком привередливые в выборе партнеров для секса.
Тогда, выпучив глаза, Олег взахлеб рассказывал приятелям о постигшем его прошедшей ночью казусе. Мало того, что «снятая» им отвязного вида девица оказалась девственницей, так сие препятствие, несмотря на все старания ухажера, не исчезло до самого утра. Хотя некоторое удовольствие Кармухин-Казанова все- таки получил.
Теперь, после исповеди соседа по камере, это признание школьного приятеля уже не казалось выдумкой. Даже с учетом последующего двадцатилетнего опыта общения с женщинами. Одним словом, прямо как в классике: «Есть много в этом мире, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам».
Грек, тщательно выбирая слова, рассказал кавказцу об этом случае. Внимательно выслушав Артема, сокамерник поднялся, в напряженных раздумьях прошелся туда-сюда по камере, наконец остановился и с непередаваемой гордостью произнес:
– Ничего удивительного, что у него не получилось. У твоего болтливого дружка мужской прибор наверняка размером с мизинец. Именно такие вот обделенные природой неудачники очень любят рассказывать на каждом углу о том, какие они крутые порнокиллеры. А что ты скажешь на это, брат?!
Того, что в следующий момент сделал кавказец, Грек явно не ожидал: Иса торопливо расстегнул брюки – ремень, как водится, еще при водворении в ИВС отобрали цирики – и, не говоря больше ни слова, рывком спустил до колен, вместе с трусами.
Часть тела, представшая перед взором ошалевшего Артема, вполне заслуживала занесения в Книгу рекордов Гиннесса!!! Это было
Разумеется, Артем не раз слышал о кустарных операциях, проводимых зеками в тюремных камерах и на зонах с целью придания своему простаивающему без дела боевому инструменту устрашающего вида, половой привлекательности, неповторимости и предполагаемого повышения его «рабочих качеств». Из зубных щеток и других подручных средств вытачиваются шарики нужного клиенту размера, после чего через сделанный заточенной ложкой надрез эти продезинфицированные водкой или одеколоном предметы внедряются под кожу члена. Когда все заживает, зрелище получается впечатляющее.
Насчет же Исы можно было сказать просто: герой русского эротического фольклора Лука Мудищев при виде этакого смертельного для большинства женщин оружия от зависти удавится на первом же суку.
Выпавший в осадок Артем окончательно и бесповоротно убедился – его сокамерник даже чисто теоретически не мог совершить акт насилия над сохранившими невинность двенадцатилетними девочками. К тому же вдобавок еще и «завершенный». Да уж, такого форс-мажора задумавшие подставить гордого кавказца столичные менты в своем подлом раскладе явно не учли. Облажались.
Довольный произведенным на Грека эффектом, Сухумский как ни в чем не бывало натянул брюки и сел рядом с ним у стены.
– Что ты думаешь делать? – справившись с шоком, спросил Артем.
– Гурфинкель, я в него верю, уже на днях добьется проведения повторной экспертизы, – с предвкушением реванша сообщил Иса. – Только уже не девочек – моей. Покажу этим продажным экспертам, чем Петр Первый убил своего сына.
– Иван Грозный, – улыбнувшись рваными губами, поправил кавказца Грек.
– Э-э, брат, какая разница?!. – через силу рассмеялся сокамерник. – Главное – результат. Как в той телевизионной рекламе: «Размер имеет значение».
– Да уж, – кивнул Артем. – Там, кажется, еще одна была. Какой части вашего тела никогда не помешает дополнительный объем? Конечно…
– Кошельку, – тут же нашелся Иса и снова рассмеялся, на сей раз – от души.
Однако тут же замолчал. В открывшейся кормушке камеры показалась помятая, недовольная рожа контролера. Натужно заскрежетал давно не смазываемый замок. Дверь медленно распахнулась.
Глава вторая
Я бы в стукачи пошел, пусть меня научат
На пороге, как клоуны в цирке, стояли и пялились в глубь камеры два цирика – толстый и тонкий. Высокий амбал непринужденно поигрывал резиновым «демократизатором», похлопывая дубинкой по раскрытой ладони. Опытным взглядом оценив удовлетворительное состояние Артема, на удивление быстро оклемавшегося после первого в жизни личного знакомства с разъяренными бойцами ОМОНа, здоровяк пролаял с ленцой:
– Греков, на выход, – а потом, переглянувшись с напарником, с нескрываемым удовольствием и блуждающей на губах глумливой улыбочкой наблюдал, как задержанный с трудом встает, опираясь на плечо сверкающего зенками сокамерника и, подволакивая одну ногу и стискивая зубы от боли, хромает в сторону двери.
– Шевели копытами, с-сука! – вякнул, посторонившись с прохода, тщедушный коротышка, покачивая раскрытыми наручниками. – Лицом к стене!!! Грабли за спину!!!
Грек, внутри которого все клокотало от негодования, молча повиновался. Холодные браслеты снова сдавили его запястья. Пролязгал замок в закрытой цириками двери камеры.
– Вперед, по коридору! – процедил амбал. Но едва задержанный отлип от стенки и сделал первый шаг, размахнулся что было сил и ударил припадающего на одну ногу Артема резиновой дубинкой по спине. Он был профессионал и знал, куда нужно бить, чтобы, не оставляя следов, доставить клиенту ИВС максимальную боль, – точно между лопаток. От такого удара даже у здорового быка мгновенно сбивается дыхание и темнеет в глазах. Что уж тут говорить об этом, едва двигающим подпорками, куске свежеотбитого антрекота…
Сдавленно охнув, Грек неуклюже рухнул на каменный пол коридора, в последний момент успев сгруппироваться, поджать колени и упасть «правильно», на бок, сохранив от травмы и без того превращенное в сплошную ссадину лицо. Но падение все равно оказалось болезненным.
– Слепой, что ли, спотыкаешься на ровном месте?! – не удержался от довольного смешка контролер- коротышка. Он явно страдал комплексом неполноценности и поэтому старался возвыситься в собственных глазах посредством безответного насилия над задержанными. Ловко подпрыгнув, он отвесил лежащему на полу Греку смачного пинка. Несмотря на рахитное – соплей перешибешь – телосложение, низкорослый цирик служил в ИВС давно, а, следовательно, был профессионалом по части измывательств. В особенности если вышеобозначенные, и без того приятные для души побои щедро оплачивались неким заказчиком, очень заинтересованным в надлежащей «прессухе» конкретного задержанного. Поэтому неудивительно, что удар ногой пришелся Артему не по ягодицам, а чуть выше – по копчику. В то самое место внизу позвоночника, откуда, если слепо верить дедушке Дарвину и его шизофренической теории, у наших прыгающих по пальмам лохматых предков начинался хвост. От дикой, нестерпимой боли Грек захрипел.
– Встать была команда! – рослый контролер нагнулся, сцапал пытающегося отдышаться Артема за шиворот и рывком привел в частично вертикальное положение, поставив на колени. – Ну?! Ты плохо понял,
