революционной теории марксизма, приводили порой Айни к заблуждениям. Так, первоначально он примкнул к буржуазно-националистическому движению джадидов, искренне поверив их фальшивым декларациям.
В своем благородном стремлении помочь народу Айни смело и честно шел по избранному им пути. Он принимал активное участие в создании «новометодных школ», писал для них учебники и вел преподавание. Когда по приказу эмира школы были закрыты, Айни продолжал свою просветительскую деятельность в рядах тайного общества «Воспитание юношества», ставившего своей целью распространение новой литературы и критику отдельных недостатков эмирского режима. В ту же пору Айни активно сотрудничает
в
первой газете на таджикском языке «Бухорои шариф» («Благородная Бухара»).
Все это не могло не навлечь на Айни гнева бухарского духовенства и правящей знати. Он стал силой, опасной для государственного строя эмирской Бухары, и, как бунтовщик и мятежник, был схвачен палачами и приговорен к семидесяти пяти палочным ударам, и каждый удар был направлен
в
сердце народа. Ведь любовь к справедливости и свободе, пылающая
в
сердце Айни, была выношена веками в народном сердце и передана ему по наследству как передовому человеку своего времени, как достойному сыну отечества.
Бухарские палачи просчитались. Мужественный дух писателя не был сломлен, как не был сломлен мужественный дух всего таджикского народа, подвергавшегося двойной эксплуатации Бухарского эмирата и царского самодержавия.
Айни был освобожден из заключения русскими революционными солдатами. Так, еще до крушения Бухарского эмирата, он ощутил теплоту дружеских рук и братскую помощь русского народа. А вскоре и весь таджикский народ был освобожден от рабского гнета и произвола феодализма благодаря братской помощи Советской России, в результате исторической победы Великой Октябрьской социалистической революции.
Айни признался мне однажды: «Если бы не поэзия, я сошел бы с ума
в
эмирской Бухаре, в этом заповеднике палачей, мракобесов и ханжей».
Думаю, учитель мой преувеличивал. Свидетельством тому служит его обширная и многообразная общественная и просветительская деятельность, деятельность полулегальная, а то и нелегальная вовсе, деятельность, приносившая ему лишь моральное удовлетворение.
Однако стихи Айни действительно начал писать еще с юношеских лет, великолепно овладев техникой классического стихосложения, и они пользовались неизменным успехом у знатоков и ценителей.
Эти стихи — газели и мухаммасы — были традиционно украшены всем набором цветистой риторики, — ведь сердечную боль приходилось скрывать как можно глубже. Но она прорвалась, сметая все условности, когда поэт узнал о том, что его младший брат Хаджи Сираджиддин в 1918 году казнен эмиром:
Не спрашивайте больше у поэта
Стихов о розе, милой, сне и яви…
И вот они идут, гремя о мести,
Стихи вражды, без рифм и без заглавий.
Но это написал уже новый Айни, ставший поэтом революции.
Непокоренный народ таджиков
во
все века слагал и пел свою свободную песню. Певцов народа кидали
в
темницы, но заставить их замолчать не удалось никому. Передаваясь как эстафета от поколения к поколению, священная песня свободы прошла вечно живой и могучей через тысячи лет и вылилась наконец в «Марш свободы» Садриддина Айни, который прозвучал как прямой и открытый призыв идти вперед к великому счастью мира, труда и братской дружбы.
«Марш свободы» был написан на мотив «Марсельезы». Он был силен своей обнаженной правдой революции, своим агитационным и пропагандистским накалом, но вызвал чувство недоумения у знатоков и ценителей классической поэзии, осудивших преподавателя медресе, эрудита Айни, за то, что он отказался от всяких поэтических традиций.
Однако таджикский народ сразу же восторженно принял «Марш свободы». Ведь в нем звучали простые и понятные слова, как хлеб, земля и вода, слова, знакомые по первым декретам Советской власти.
Отныне свобода свободна от пут.
Отмщенье царям и эмирам!
Отныне да властвует миром
Лишь труд! Свободный труд!
Великая Октябрьская социалистическая революция пришла на землю таджиков, как долгожданная весна. Она живительным теплом обогрела сердца трудового народа, осветила дорогу к счастью, подняла и возродила к жизни все народы Средней Азии, в том числе и таджикский народ, подняла и подлинно возродила как писателя и гражданина и Садриддина Айни. Теперь он осознал величие и силу учения марксизма-ленинизма и принял его всей душой.
Великая революция произошла не только в окружающем Айни мире, но и в самом сознании писателя. «Сорокалетним учеником встретил я Октябрь и в этом возрасте поступил в школу Октября. Эта школа воспитала меня, и, пройдя ее, я словно заново родился», — говорил он.
Не абстрактное просветительство, а конкретная борьба за новую жизнь,
за
идеи коммунизма, вдохновенный труд на благо народа, служение революции художественным словом определяют с этих пор каждый день жизни Садриддина Айни.
Первым значительным вкладом Айни в общенародное дело был «Марш свободы». От этой крылатой песни, исполненной боевого революционного духа, мы начинаем летоисчисление нашей таджикской советской литературы, социалистической по содержанию и национальной по форме. И Садриддин Айни нашел свое место в строю бойцов за коммунизм, став основоположником таджикской советской литературы, впрочем, не только художественной литературы, но и журналистики. В 1919–1921 годах он регулярно, из номера в номер сотрудничает в первом таджикском советском журнале «Шуълаи инкилоб» («Пламя революции»), издававшемся в Самарканде литографским способом.
А педагогика? Айни стал первым таджикским учителем в советской школе, автором и составителем первых учебников для детей и взрослых.
Правда, в составлении букварей и учебников он принимал участие всю свою жизнь, всегда оставаясь просветителем в самом лучшем и широком смысле этого слова.
В 1925 году Айни принимается за составление первой антологии
Вы читаете Рабы
